Едва ли не первой из своих знакомых Юлия завела американскую стойку-бар, встроенные шкафы, двухуровневую детскую. Полностью сменила старое столовое серебро, привезя новое, более стильное, из Италии. Приобрела дорогой фарфор, придавший гостиной особый шик и очарование. Но самым большим новшеством оказалась приватизация и освоение чердака. Там у нее теперь был зимний сад. Ремонт и переустройство, эскизы интерьера настолько увлекли Юлию, что, возможно, она не остановилась бы в своих бесконечных переделках, но все построенное требовало времени и сил на поддержание в достойном виде.
Сочтя квартиру наконец обустроенной, Юлия перешла к загородному дому. Два года ушли на постройку и доведение дачи до совершенства. Все выключатели, розетки (а их в доме было около двухсот) стояли на своих местах, жалюзи и шторы выглядели безупречно, люстры сияли, газон зеленел. Все это она придумала, рассчитала, купила, расставила, проследила за установкой, рассадила – и сделала это со свойственной ей тщательностью. Но что же дальше, думала она? Надо бы освоить что-нибудь новенькое. Может быть, заняться, наконец, не домом, а самой собой и довести до мастерского уровня катание на горных лыжах? Впрочем, ничего экстремального Юлия не любила и совершенствоваться в этом виде спорта сочла излишним.
Тут, в этом вынужденном простое, как раз и подвернулась подготовка к костюмированному балу, к Миллениуму в Амбуазе. Это было дело, достойное ее страсти к совершенству, вполне соответствующее ее романтичной и женственной натуре. При всей врожденной любви к изящному Юлия могла месяцами не вылезать из джинсов и толстовки, когда шли строительные или отделочные работы, а могла, как только «напряженка» спадала, отправиться «наводить марафет» в лучший московский салон. Баня у нее, при всем жестком графике, раз в неделю планировалась обязательно, а вот в тренажерные залы она ходить не любила. Эту энергию, считала Юлия, надо использовать в мирных целях, нечего зря ногами-руками махать. Да и выглядела она великолепно, ей не нужно было прилагать больших усилий, чтобы привести в порядок фигуру или лицо. Оставалось только позаботиться о достойных нарядах.
Портниха Олечка сшила к парижской поездке два чудесных платья. Одно предназначалось для карнавала, а другое – для похода в оперу или на любое вечернее светское мероприятие. С первым оказалось очень много хлопот: сочетание нескольких цветов, в основном красного и темно-зеленого, и тканей разной фактуры – плотного шелка, парчи, атласа – было исторически достоверным и забавным. А вот вечернее, хоть и не такое сложное, удалось сразу и было просто неотразимо. Красный шифон, расшитый блестками цвета меди. Юлия давно не покупала и не шила себе ничего цветного и яркого, последние годы все носили черное, потом серое, и женщины на московских тусовках высшего уровня выглядели, как галки или вороны. Теперь праздник цвета, воплощенный в новых нарядах, наполнил ее сердце радостью.
Карнавальный костюм был довольно тяжелым, длинная юбка переходила в струящийся шлейф сантиметров эдак на сорок. Поэтому его можно было надевать только в редких случаях – что, впрочем, предусматривалось. Вечерний же наряд подходил для любого торжественного выхода, излучал радость и свежесть. (Именно свежесть – это как раз то, что мне сейчас надо, думала Юлия, поворачиваясь перед зеркалом в одеянии из матовой, свободно струящейся алой ткани.) Фасон этого платья был по-королевски роскошным, но в то же время и современным. Своими платьями она осталась довольна, хотя и чувствовала в глубине души, что позволяет себе такую роскошь только потому, что ощущает: вот-вот начнет уходить, исчезать, таять ее красота...
– Наверное, это последнее мое «голое» платье, – грустно сказала Юлия портнихе.
– Бог с вами, Юля, кто бы говорил! Теперь возраст ничего не значит. Вон футурологи уверяют, что следующая стадия красоты будет – морщины как они есть, и чем больше и резче, тем красивее. И вообще старость – это индивидуальность, это прелесть мудрости, – бормотала Олечка, присаживаясь на корточки и закалывая булавку на талии. – Да вы опять похудели, сколько же можно? – застонала она. – Опять ушивать. Этак вы дозреете до новой моды, до футурологических морщин, естественным путем, без всякой пластики...
– Ты все фантастику читаешь, – засмеялась Юлия. – Большая ведь уже девочка. Не стыдно?
– Нет. Это не фантастика, это футурологический прогноз на следующее тысячелетие, только на все тысячелетие, а не на один только двадцать первый век...
– Посмотри, – нетерпеливо перебила ее Юлия. – Хорошо ли, нормально ли смотрится плечо сзади, не много мы с тобой вынули?
– Да нет, не много, в самый раз будет. Эта асимметрия – просто чудо, настоящая находка. Один рукав длинный, другого нет вообще... Где вы нашли этот фасон, Юля? Вы будете просто королевой бала.
Она не стала объяснять Олечке, что придумывала фасон сама – так, как обычно и поступала со всеми своими нарядами. Вместо этого Юлия пробормотала сама себе, словно думая вслух:
– Честно говоря, мне не по себе от этой претенциозности, но надо же соответствовать моменту... Слушай, а может, разрез уменьшить? Ну, оставить сантиметров пять выше колена – и все.
– Хорошо, я оставлю, а как вы ходить будете? Давайте попробуем лучше вот так заколоть. У этого фасона как раз такая идея – одна сторона платья пуританская, все наглухо закрыто, другая – супероткрытая. Все на контрасте. И необычно то, что это не спина открыта, а один бок. Как хотите, Юля, такого платья ни у кого во всем этом сезоне не будет – не то что на вашем балу в Амбуазе.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12