– Это просто поразительно, – сделал вывод глава отдела Уорд через некоторое время.
– Да, сэр.
– И потом, эта ваша вовлеченность.
– Это совпадение, сэр. Я просто был в одном классе с тираном и жертвой, это лишь одна строка в моем списке.
– И с обеими вы спали.
Ныосон ничего не ответил.
– Вопрос в следующем: что вы собираетесь с этим делать?
Именно на этот вопрос Ньюсону было очень трудно ответить. Он очень продвинулся в понимании дела, но по-прежнему чувствовал, что ни на шаг не приблизился к пониманию того, кто это совершил.
– Мне придется подумать, прежде чем ответить вам, сэр.
После беседы с шефом Ньюсон пригласил Наташу перекусить. Выходя из здания, они увидели Ланса с букетом цветов.
– Ты в порядке, крошка? – испуганно спросил он.
Повисла неловкая пауза. Ньюсон не знал, что делать. Он хотел немедленно арестовать его за нападение, но был абсолютно уверен, что это тот случай, когда Наташа должна была действовать самостоятельно.
– Я жду тебя с десяти часов. Думал, придется весь день прождать.
– Я работаю, Ланс.
– Ты всегда работаешь.
Ньюсон решил, что уйдет, но Ланс его остановил:
– Не волнуйся, приятель. Я ухожу. Вам ведь нужно расследовать ваши драгоценные преступления, хотя вы никогда никого не находите.
– Все не так просто.
– Да, и так каждый раз. – Ланс повернулся к Наташе и вручил ей цветы: – Вот, Таш, это тебе… Я тебя встречу сегодня, хорошо? – Он повернулся и направился к своему мотоциклу. Наташа и Ньюсон отправились к ближайшему бару.
– Ничего не говори, – сказала Наташа.
– Он тиран, Наташа.
– Я попросила ничего не говорить. Черт, ну и что мне теперь делать с букетом цветов посреди рабочего дня?
– Выброси их.
– Не говори ерунды.
– Разве это ерунда?
– Да, потому что это цветы от Ланса, а такие парни очень редко покупают букеты.
– Такие, как Ланс? И что же это за парни такие, Наташа?
– Он очень гордый, Эд, и ему трудно.
– И насколько ему было трудно, когда он ударил тебя по лицу? И, кстати о гордости, куда подевалась твоя собственная?
Они стояли перед баром.
– Слушай, Эд, я же сказала. Я не хочу говорить на эту тему, и, если ты не можешь уважать мою просьбу, я уйду. Понятно? Я уйду. Возьму больничный, и тебе придется одному ловить этого чертова убийцу.
– Хорошо, я молчу.
– Отлично.
Бар был маленький, и свободен был только один столик на двоих. Наташе пришлось положить цветы Ланса под стул.
– Итак, – сказал Ньюсон, после того как они заказали сандвичи, – что мы знаем насчет нашего убийцы?
– Он ненормальный.
– Возможно, а еще что? Мне кажется, что он сам был жертвой. Эти убийства потребовали очень тщательной подготовки и стальных нервов. Психологический мотив абсолютно конкретный. Наш маньяк – самая настоящая страдающая душа.
– Или, возможно, он отец ребенка, подвергшегося издевательствам в школе, – предположила Наташа. – Ты подумай, для отца это, наверное, самая страшная мысль: осознавать, что мучают его ребенка. Это ужасно, и ты будешь чувствовать огромную вину, что не смог остановить это. Безвыходная ситуация.
– Может быть и так, – согласился Ньюсон.
– Не думаю, что наш убийца – жертва тирана, потому что для жертвы он слишком крутой и уверен в себе.
– Крутой?
– Да, он психопат, но определенно крутой, – продолжила Наташа. – Посмотри, он убил шестерых, и мы понятия не имеем, кто он такой. Он разыграл каждый сценарий как по нотам. Он задал себе ужасно сложную задачу, но сумел воплотить ее в жизнь. Он жесткий, изобретательный, у него просто стальные нервы. Как такой человек может позволить кому-то издеваться над собой?
Ньюсон посмотрел на Наташу и на синяк у нее под глазом.
– Ты лучше других должна понимать, как сильные, храбрые, крутые люди могут стать жертвой насилия.
– Я сказала, что не хочу говорить об этом, Эд.
– Да, ты права. Извини.
– Но спасибо за комплимент.
Наташа положила ладонь на стол. Ньюсон накрыл ее руку своей и слегка сжал.
– Никакая я не крутая, Эд, – сказала она. – Тебе кажется, что ты все знаешь, но это неправда. Я просто дура.
По пути обратно в офис Ньюсон купил последний выпуск «Ивнинг стандарт». На первой полосе была новость об убийстве подростка, девочки, которая ходила в общеобразовательную школу на севере Лондона и которая покончила с собой из-за издевательств.
– Господи, везде одно и то же. Нам что, никогда из этого не вылезти? – воскликнула Наташа.
История о самоубийстве Тиффани Меллорс была особенно неприятна Ньюсону, потому что напомнила ему о Хелен Смарт. Девочка пошла в свою спальню, пока родителей не было дома, зажгла ароматические палочки, включила музыку и начала резать себе руки. Дойдя до запястий, она достигла такой степени отчаяния и нертвисти к себе, что нанесла себе смертельные порезы. Она оставила записку крупным девичьим почерком, в которой было просто сказано: «Меня погубили издевательства». Ее школа давно стояла на учете как особо проблемная с этой точки зрения, и «Стандарт» со своих страниц призывал правительство и профсоюзы учителей делать что-то, чтобы избавиться от того, что они называли «раковой опухолью школ». Статья включала Длинную цитату от имени «Кидкол». Ньюсон подумал, что ее автором могла быть Хелен.
«Школьное насилие – это раковая опухоль. Оно поедает души жертв и тиранов. Оно подрывает среду, в которой появляется, и касается всех нас. Мое сердце исходит кровью при мысли о родителях этой прекрасной молодой девушки, и я призываю всех детей, которые сталкиваются с такого рода отчаянием, поднять трубку и набрать номер «Кидкол». Мы хотим обратиться к правительству, учителям, родителям и психологам со словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108