Эксперимент в Большом театре по поиску материала для моделирования путивльца закончился полным провалом. Впрочем, я нисколько не досадовал на произошедшее этим вечером в самом центре Москвы. Никаких иллюзий у меня не было, и я ожидал такого человеческого финала. Подобное поведение кроманьонцев стало для меня уже давно привычным и обыденным. Желая глубже погрузиться в одиночество, я молча оставил театр и побрел в Староваганьковский переулок, к себе в лачугу. Было тихо и безоблачно. Московский ветер нагонял запахи заканчивающегося дня, а огни фонарей словно указывали дорогу к моему убогому жилищу. Новые мысли одолевали меня: «Когда человеки смотрят в ночное звездное небо, им становится жутко от размаха необъятного разума. Но я, всматриваясь в бесконечность мерцающих звезд, чувствую в сознании великую гармонию. Этот огромный космический мир превосходно умещается в моей голове…» Чем больше я читал, тем меньше хотелось мне общаться с окружающим миром. Одоевский, Умов, Соловьев, Бердяев, Флоренский — все они обогащали мой разум самым невероятным образом. Но обращал я внимание не только на русских предвестников путивльцев; ничуть не меньше увлекали мое воображение зарубежные авторы: Терасаки, Робинс, Ангели, Борн. Я поглощал книги этих и других авторов с усердным постоянством. Продолжая работать дворником в музее Серова, я все свое свободное время просиживал в библиотеке, занимаясь генетикой и философией, чтобы в один прекрасный день закричать миру: «Начали!» О, как я ждал этого дня! Быстрее бы! Я чувствовал, что волею судьбы Василий Караманов оказался между двумя эпохами, что именно ему поручено закончить историю землян — устаревшую, беспомощную, которая лишь криком пытается обратить на себя внимание, — и начать новую эру — эру существ многомерного разума. В последнее время к своему сараю я стал относиться особенно трепетно: как христиане к церкви, как иудеи к синагоге, как мусульмане к мечети. Это ветхое жилище стало для меня храмом, в котором я по ночам обдумывал переустройство мира, — не только ближнего, но всего универсума. Во время этих ночных бдений какие только феерические картины ни лезли в голову, ни радовали сознание! И их всегда венчало одно полотно, выполненное компьютерной графикой: Василий Караманов разрезает красную ленточку, и cosmicus спокойно, с чувством собственного достоинства входят в совершенно новый, вечный мир познания. Вот и сейчас я лежал на своем тюфяке, укрывшись допотопным пледом, и продолжал размышлять, — на этот раз о физиологических возможностях путивльцев. Человек созрел в мутациях, но в гармоничных условиях. Последние несколько десятков миллионов лет температура планеты была спокойной. Поэтому он , землянин, от рамапитека до кроманьонца — а это более пятнадцати миллионов лет — развивался в условиях приблизительно одного и того же климата. Результат плачевный: он не в состоянии пережить температуры выше или ниже уравненного значения. Первая проблема, которую необходимо решить: с помощью генных манипуляций сотворить универсальный ансамбль, позволяющий путивльцам переносить температуры значительно ниже и выше тех, с которыми приходится встречаться на Земле. Это позволит им более свободно перемещаться в космосе и проживать на других планетах. Помимо этого, надо решить вопрос с дыханием. Тут генная инженерия должна помочь смоделировать легкие cosmicus таким образом, чтобы они выполняли те же функции, что и верблюжий горб, — с той лишь разницей, что горб накапливает влагу, а новые легкие путивльца будут сохранять кислород и отдавать его по одному выдоху в день, в месяц, в год, в десять лет. Нечто подобное необходимо проделать с желудком. Сейчас для поддержания температуры тела организм использует метод расщепления пищи, добывая таким образом необходимые калории. Нужно перестроить организм путивльца так, чтобы его температура поддерживалась с помощью внешних и внутренних батарей. Внутренние аккумуляторы будут работать бесперебойно: во-первых, за счет движений и сокращений клеток тела, во-вторых, за счет солнечных и гамма-лучей и скорости движения любого аппарата, на котором будет находиться путивлец; внешние — за счет специального рукотворного излучения, по типу мобильной связи. Уже пора приступить к проекту передачи энергии на расстояние. Решение этих главных вопросов снимет с повестки дня тему обязательного сна. Человеки тратят на него более тридцати процентов своего времени. Средняя продолжительность жизни россиянина — шестьдесят три года, европейца — семьдесят девять. Россиянин спит более двадцати лет, европеец — около тридцати. Cosmicus должен спать не больше десяти процентов суточного времени в начале проведения исследования, и этот показатель необходимо довести до трех-четырех процентов. Это означает, что на сон он будет расходовать никак не больше одного часа в день. Это пятнадцать суток в год, или три года за восемьдесят лет! Тогда он станет более продуктивен, но прежде всего — гораздо более экономичен: есть будет пять — десять раз в году! Главная проблема заключается в том, что содержание одного человека обходится чрезвычайно дорого. Здравоохранение (приведу усредненный мировой показатель): один год — тысяча долларов. Сюда входит весь комплекс: строительство больниц, закупка оборудования, лечение, медикаменты, реабилитация. Шесть с половиной миллиардов умножаем на тысячу долларов — получается шесть с половиной триллионов долларов. Питание: на одного человека в год расходуется две тысячи долларов, умножаем опять-таки на шесть с половиной миллиардов жителей Земли — получаем тринадцать триллионов долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62