— Только ведь вам это так просто не объяснить. Вы — словно Адам и Ева, про которых сказано: «И оба были наги, и не стыдились». — Он всплеснул руками.
Мы усмехнулись, посмотрев на себя: мы действительно были почти голые, в одних плавках, и, похоже, не очень стыдились.
— Понимаете, — сказал батюшка, — с вами сейчас очень сложно говорить о грехе. У вас ведь как получается: если я сделал кому-то зло, и ему будет плохо, то это — грех. Понятно. А тут такая история: вы любите друг друга (мы кивнули). Тебе с ним было хорошо, ему с тобой было хорошо; а к другим это вообще не имеет отношения. Значит, все в порядке? Ведь так?
— А разве не так? — удивленно спросил Ленька. И я вслед за ним повторил, как эхо:
— Да, разве не так?
Батюшка даже горестно рассмеялся.
— Ну, вот видите, что я говорил! Нет, ребята, не совсем так. То, о чем мы говорили, называется грехом против ближнего. А еще есть грех против себя, против своей души, против своей плоти… все-таки вы, наверное, понимаете, о чем я говорю? — Мы смущенно кивнули, потупив взгляд. — Понимаете, я вижу. Но человек слаб, он подвержен греху, подвержен страсти… Бывает, когда человек испытывает к другому человеку любовь, сильную любовь, его охватывает страсть, она завладевает им, и толкает его к греху… Эту страсть люди называют иногда любовью. Но это не есть истинная любовь. Бороться со страстью тяжело… Но главное, что мы имеем: вы сказали, что действительно любите друг друга, и вы из любви готовы отдать жизнь друг за друга, а это уже очень много. Понимаете, ребята? Истинная любовь должна быть жертвенная. Именно: ни страсть, ни стремление к обладанию друг другом, ни жажда наслаждения от близости с тем, кого любишь, но быть готовым разделить страдания вместе — вот истинная любовь. И не только помочь другу победить внешние невзгоды, но и суметь победить грех и страсть, а это очень трудно, и при этом сохранить в чистоте свою дружбу, свою братскую любовь? способны ли вы на это, ребята?
— Конечно, — воскликнули мы горячо.
Батюшка вздохнул, покачал головой.
— Дай-то Бог… Если вы способны действительно любить так, по-братски, если поймете, что это и есть настоящая любовь, то я уверен, сможете помочь друг другу, и спасетесь именно через любовь, жертвенную любовь… Помните — нет больше той любви, чем, если кто отдаст жизнь за друга своего… и поможет ему не погибнуть для жизни вечной…
Часть 14
Разговор с этим батюшкой произвел на нас большое впечатление. Наступила ночь, но спать не хотелось. Мы долго стояли на балконе, молчали. Настроение у нас было тихое, возвышенное. Мы смотрели на звезды — яркие, вечные и близкие, словно глаза Бога. Бога, который любит нас. Бога, который есть Любовь. Ведь и наша дружба, наша любовь — это Его дар. А мы любили друг друга и не задумывались об этом, просто вели себя, как неразумные маленькие дети.
— О чем ты думаешь? — тихо спросил я.
Ленька повернулся ко мне. Я видел в свете луны, как блестели его глаза.
— Понимаешь… — медленно сказал он. — Этот священник сказал нам много важного. Ведь любовь — это, в действительности, не та страсть, которая неудержимо влечет нас друг к другу, это — большая ответственность. Мы должны быть верны друг другу не только в счастье, но и в страдании. Мы должны не только искать от любви наслаждения — мы должны быть готовы и пожертвовать собой. Только тогда это и есть настоящая любовь.
— Да, это так, — согласился я. — Все правильно. Иначе мы не имеем права называть это любовью. Это просто так… игра, и все.
Мы помолчали. Потом Ленька сказал:
— Скоро мы возвратимся в Москву, к обычной жизни. Давай, — предложил он, поклянемся сейчас, здесь на этом Зачарованном острове, что как бы ни повернулась наша жизнь, что бы с нами ни случилось, какие бы нам препятствия ни встретились на пути, будем ли мы порознь или вместе, далеко или близко — мы всегда будем в ответе друг за друга, всегда придем друг другу на помощь, всегда поймем друг друга, всегда сможем друг на друга рассчитывать, и если будет нужно-то отдадим друг за друга и жизнь. Если мы друзья. Если мы любим друг друга — по-братски, по-настоящему. А ты любишь меня? — спросил он.
— Люблю, Ленька! — горячо воскликнул я. — Люблю больше жизни! По-настоящему. Ты — мой первый и единственный!
— И я тебя люблю, Женька. Ты — мой самый лучший друг. Я люблю тебя по-настоящему. И ты — мой первый и единственный.
— Клянемся?
— Клянемся!
Мы крепко — крепко соединили руки в рукопожатии, он обнял меня, я склонил голову ему на плечо, и так мы долго стояли в эту ночь, пока не встретили рассвет — крепко обнявшись, соединенные клятвой быть верными друг другу навеки.
Эпилог

Я старался быть искренним. Я не утаил ничего, даже самого сокровенного, я рассказал все, как было.
Наше приключение окончилось благополучно. Мы вернулись из нашей замечательной поездки и продолжаем учиться в той же самой школе, и береза за нашим окном и классе к нашему возвращению действительно покрылась золотыми листьями, словно приветствуя нас.
А сейчас идет первый снег, стоят синие осенние сумерки, и мы с Ленькой идем по Красной площади в Москве, в новых теплых зимних пальто. Мы любуемся на красные звезды, на сверкающие золотые церковные купола, на то, как мельтешат снежинки в лучах московских фонарей.
Я чувствую рядом надежное Ленькино плечо, я очень счастлив оттого, что он рядом, и он, я знаю, счастлив оттого, что рядом я. За спиной у нас — Зачарованный остров, между нами — клятва, связавшая нас, а впереди у нас — целая жизнь, и мы еще очень молоды, нам многое еще предстоит в этой жизни…
Вот и кончилась эта история. Но мне еще многое хочется рассказать вам, и мы обязательно встретимся с вами на страницах моих следующих книг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50