Потому что дело с певицей приобретало нехороший оборот. И они (как представитель местной культуры и как представитель бюджета) должны были его срочно разрулить.
Конечно, певице повезло гораздо больше, чем крокодилу. Потому что ее не убили. Ей повезло даже больше, чем скошенным болезнью. Потому что она не валялась в бреду, а воспринимала реальность четко, во всех ее деталях.
Одно плохо: детали были не очень. Совсем детали стали нехороши.
Потому что певица в сопровождении достаточно симпатичного администратора решила провести пикник на городском пляже Ричардз Бэй. И отправилась туда с корзинкой, не успев, видно, выйти, из образа Красной Шапочки.
А на дюне они с администратором встретили того парня. Дилера.
Певица не курила. И симпатичный администратор не курил. Но у певицы были дорогие часы, серьги и новая куртка. И корзинка с провизией и прославленным южноафриканским вином.
Все это пришлось отдать парню с дредами. Потому что он достал нож. И держал его у горла певицы, на прославленность которой ему было глубоко плевать.
Администратор, который в это время дрожащими руками снимал с певицы украшения и часы, перестарался. Потому что он со страху отдал дредастому и паспорт певицы.
Так что ей предстояло провести в этих экзотичных местах всю оставшуюся жизнь.
А она этого не хотела.
Хоть ее и уговаривал Дэн.
И Зоил страшно сокрушался. Он сказал, что этот мальчишка – поганец. И он позорит их народ.
А ряженый вождь (почетный пенсионер, ветеран борьбы с апартеидом) сказал, что этого гаденыша найдут. Потому что он раньше учился в одном классе с его, вождя, внуком. А потом его выгнали за плохое поведение.
Доктор, скажу вам честно: мы были тронуты. Потому что мы решили, что все эти милые люди просто не хотят, чтобы мы уезжали. Они нас полюбили за наши страдания и радостную бессмысленность нашего профессионального бытия. Потому что мы придали их жизни колоритной национальной насыщенности и прославили их в кино.
Тем более что паспорт певицы подкинули к воротам, и охранник долго и почтительно рассматривал год рождения знаменитости.
Мы на радостях даже накупили местного знаменитого вина и устроили пляски под надежной защитой колючей проволоки.
Пришли практически все: и секретарша, и Дэн, и Зоил. Дэн и Зоил сидели рядом. Потому что они ничем не виноваты, что оказались по разные стороны местной политики.
Я им подарила два каштана, которые валялись у меня в дорожной сумке. Я сказала, чтобы они посадили их и разбавили местные эндемики. Потому что у меня уже вошло в привычку скотское профессиональное желание насаждать всюду свои инородные следы.
Доктор, а вот вождя (того, который не отец принцессы, а почетный пенсионер) на этом пати не было. Как это ни прискорбно, Доктор.
Потому что в пять часов вечера его, оказывается, убили из совершенно неаутентичного пистолета возле сберкассы.
Он отправился туда получать свой гонорар.
И мы все очень переживали. Хоть наш водевиль и подходил к концу, и вождь остался на пленке живым и полным неустрашимого воинского духа.
Мы переживали чисто по-человечески. Потому что это – жизнь. Как ни нелепо это звучит в данном конкретном случае, Доктор.
Вот вы спрашивали, Доктор, что будут делать с аутентичными умениями люди, которые оказались внутри искусно созданного заповедника нашего водевиля?
Или, прошу прощения: это сокрушалась Танька? Или Шилов предавался своим гениальным фантазиям, пока вы молча наблюдали, как мы растворяемся в этом ландшафте?
Даже если это вам совсем неинтересно, я все же скажу: ничего они с этим не будут делать.
Секретарша наденет свой костюм. Потому что цвет топленого молока очень изысканный. И сильно освежает неюное лицо этой перманентной невесты.
Массовка напялит штаны из камуфла и отправится играть в бильярд на рынке.
Принцесса дослужится до учительницы младших классов, родит еще девочку. Или даже девочку и двух мальчиков. А потом все-таки выйдет замуж. Потому что принцессы не девальвируют, в каком бы возрасте они ни были.
Дэн и Зоил протаскают каштаны в карманах. А потом эти каштаны сгинут в недрах старых стиральных машин местной прачечной.
И память о пикнике в заповеднике затянется буднями.
Я уж не говорю о памяти о нас, Доктор. Мы и на пикнике-то стояли за кадром.
Но мы, как я уже сообщала, ни на что не надеемся. Потому что путешествие – это репетиция смерти.
А ведь это была весна, Доктор.
И Южная Африка должна была процветать тамариском и мимозой с яйцо. Несмотря на суровую реальность расовой сегрегации и социальную нестабильность.
И это случилось.
Мы поняли это по гению Шилову.
Потому что в один прекрасный день он вышел на дюну опустевшего океанского лагеря в немыслимо раскрашенных драпировках. Гений Шилов развевался в лучах солнца, как флаг, водруженный таки на высоте, которую никто не собирался штурмовать. Еще у него были солнцезащитные очки в оправе из переливающихся стекляшек. И эти очки не смотрелись нелепо. Потому что солнце и впрямь было нестерпимым.
Это, кстати, гений Шилов первым увидел, что расцвела мимоза.
Пока она расцвела только в самом тихом месте – между дюнами. Но – ей-богу, Доктор! – каждая мимозина была размером с перепелиное яйцо!
Танька надела купальник и легла башкой на свой исписанный аккуратным почерком отличницы рабочий блокнот. И в этих легкомысленных кружевах, в этой резьбе тени от мимозы она смотрелась. И я почему-то подумала, какая это глупость – шуршать пакетиками с барахлом. Я подумала, что Таньке можно было бы с успехом тратить ночи на что-то более конструктивное в более романтической компании, чем вздорная подруга, которая разговаривает с кранами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87