Ни с того, ни с сего в голове закрутились липкие слова допотопного советского шлягера. Два десятка лет тому назад он распевал во всю глотку этот шлягерок, как взводную строевую песню, сбивая при этом каблуки об бетон плаца. Уже в форме, хотя в звании ниже рядового – это было до присяги еще, на КМБ. Что там дальше то? Что-то про девичьи улыбки, от которых светла незнакомая улица. Да, с девичьими улыбками, как и со светом здесь напряженка – пыль, дым и враги. За песенкой пришло острое щемящее чувство дежавю – уже виденного и пережитого. Где, когда, каким образом? А тогда же… Ведь с этой песенкой семнадцатилетний провинциальный пацан Ваня вервые в жизни ехал по улицам здорового пятимиллионного города. Ехал в автобусе из Красного Села в Ленинград, в Военно-Медицинскую Академию на первый курс. Ехал и глазел на пугающий своими размерами чужой тогда Город на Неве и вместе со взводом орал «пуговицы в ряд…» Кто бы сказал, что это переживание таким вот странным образом по нелепым ассоциативным законам нашей психики всплывет на набережных Тигра и улицах оккупируемого Багдада, куда Ваню занесет судьба вместе с Американской Армией. Да тогда, да при дедушке Брежневе!? Ой, умора – ни за что не поверил бы! Да не то, что не поверил бы, а еще и в морду бы дал. Комсомол там, нучный коммунизм всякий. Хитрая штука жизнь – реальность зачастую перешибает наши самые дерзкие планы и фантазии.
Дежавю, это конечно, приятно и интерсно, кабы не война. Разбор связей прошлого с настоящим, это по карте пол мира в сторону – там можно приехать с работы, и чтоб дождь на улице, и чтоб камин запалить, да в стакан льда, а поверх виски. Вот там и копайся в истоках переживаний, тряси дебри скрывшейся в подсознании памяти. Впервые увиденный Ленинград моментально перечеркивается впервые увиденным Багдадом, Нева – Тигром, Литейный Мост снова становится Республиканским, и вообще тогда холодно было, а сейчас жара. И штаны были хэ-бэ-голифэ, и чищенные ваксой сапоги вместо армейских желтых ботинок. Тогда боялся наряда вне очереди, а сейчас боишься гранатометчика. Несерёзная ассоциция выходит – с лирикой на войне туговато. Не лиричится совсем, хоть убей. Ну пусть почти совсем. И насчет «хоть убей» явный перебор. Как раз «убей» тут элементарно случается. Но там, где камин и виски, почему-то случается чаще рассуждать про НАСДАК, чем про Ирак (NASDAQ, биржевой индекс высокотехнологичных компаний созвучен с Iraq, но американского обывателя волнует куда больше ).
Рассужденя об свободных ассоциациях прекратились, когда стали понятны уверенность и спокойсвие водителя – район оказался нашпигован американской военной техникой. Один «Хаммер» даже стоял непосредственно под аркой. Позже на этом месте в самом сердце Багдада будет основан Кэмп Игл, а пока, пользуясь отсутствием жилых массивов сюда просто стягивается техника. Метров через сто впереди по Фылыстын на каком-то давно не поливавшемся и не стриженном газоне стоял «Абрамс». К нему и подкатил их Эм-Пи, минут десять-пятнадцать придется подождать. Наконец откуда-то из глубины города показалась колонна – четыре или пять грузовиков, «Страйкер» впереди, сзади «Хаммеры». Замыкал колонну опять же «Страйкер». В кузовах грузовиков на полу, сидели пленные. На голову одеты матерчатые мешки, руки стянуты пластиковыми петлями сзади. Чтобы не вставали и не пытались выпрыгнуть за борт, через руки пропущена цепь. На поворотах и ухабах пленные упирались спинами в борта, вытягивали и широко расставляли ноги, чтобы не упасть. Зрелище не из приятных. Эм-Пи громко просигналил и влез в колонну перед носом замыкающего «Страйкера». За окном потянулся унылый уличный пезаж уже обычного, жилого Багдада. На встречу шло много тяжелой техники – сегодня должны окончательно взять центр. Уже с ночи войска подтягивались к Кафану, обрубая блок за блоком (так на военные называют взятие городких кварталов). Пленные, это те, кто оставался ночью в захваченных гособъектах. Особого сопративления в городе похоже нет, во всяком случае за исключением нескольких дымящихся зданий особых разрушений не видно, лишь временами слышно далекое одиночное буханье взрывов и трескотня очередей. На городские бои 2-й Мировой и близко не похоже.
Уже на окраине из-за какой-то тыловой стычки колона внезапно изменила движение грдаусов на девяносто, а потом опять на девяносто. Из-за пыли солнца не видно, поэтому создается полное впечатление, что едем обратно. Снова вышли к танкам. Теперь танков много, штук семь. Конвой останавливается недалеко от моста через Армейский Канал, что идет параллельно Тигру, только без изгибов. Скоро на мост выползают две машины битком набитые иракцами. Все без оружия, держат руки вверх, на машинах белые флаги. Понятно, почему нас завернули – в районе выявили очередной «карман». К счастью обрабатывать этих пленных предстоит тому, кому они сдались. Нашего конвоя это не касается и вскоре поступает команда продолжать движение. Два танка становятся в охранение. Ну с такой охраной жить можно, скоро объездная, правда до Аэропорта пилить еще больше часа – считай треть Багдада по периметру надо обогнуть, а если считать до тюрьмы, то больше чем пол города объехать придётся. Аэропорт получается по пути – там Люис обещает минут сорок личного времени, да и Муфлиха надо забрать. С аэропорта есть дорога напрямую до Абу Гхурайба, минуя Батру и ближние окресности Багдада. С Кэмп Кроппера по ней будет миль тридцать, отдохнем-покушаем, а потом меньше чем за час добремся.
Вообще-то если бы не война, то в Багдаде есть что посмотреть. Эх, если бы можно было там белому человеку автобусную экскурсию устроить, как по Питеру или Риму… Мечта, пока не сбыточная, и уж в любом случае не скоро сбыточная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109