ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Держи пушку на готове – впереди арабы.
Водитель встречной подозрительно уставился на них, но не тормознул, пронесло вроде. Дальше асфальт кончился, пошла пыльная грунтовка, но впереди никого. Макс поднялся и заговорил:
– Спасибо, фелла (дружище )! Что не бросил спасибо. А я знал, что ты в трубу полез. Только очухался – смотрю ты, а потом снова взрыв. Ну я опять в отруб. Второй раз очухался, когда этот урод мне на морду ссал. Я косить решил, что в бессознанке, а то пожалуй сразу бы убили. А ты рисковый боец!
– Ладно, сардж. Потом поблагодаришь. И за арабов, и что из «Хамви» тебя тащил, и что с горящего асфальта стянул… Потом! Ты лучше скажи куда ехать то?
Где-то справа в небе закружился вертолет. Юрка остановил машину, сорвал «арафатку» и выскочил, размахивая руками. Однако вертолет даже не изменил своего полета. Да и бесполезно это – на таком расстоянии заметить бойца в «песочке» очень трудно. Кто летал, тот знает, как форма на пейзаже растворяется.
– Макс, можь вернемся. Можь на засаду уже наши пришли.
– Нет Иури. Прийти они могут только из Сарсарского лагеря или из самого Тикрита. Если первый коптер на баражирожке появился, то еще не значит, что он тебе помочь сможет – рации нет, с ним не свяжешься, а вот на разбежавшихся арабов запросто можно нарваться. Надо на блок-пост выходить. Гони пока прямо.
Дорога была с ухабами и гнать особо не получалось. Поначалу Макс постоянно блевал, точнее просто корчился, блевать ему давно уже было нечем – его организм, много раз вывернутый наизнанку, не оставил в себе даже желчи, зато в салоне изрядно воняло. Иногда мелькали тележки с осликами, иногда пешеходы. Машин на счастье не было, и все благодаря жесточайшему энергетическому кризису, разразившемуся во второй по нефтеносности стране – в войну бензина у частников практически не осталось. Начались сады и проселочные перекрестки между ними. Макс мучительно пытался вспомнить карту. У перекрестка с большой дорогой пришлось остановиться. Что это за дорога? Направо или налево? Тут уже ориентировались по солнцу – надо в Тикрит, на такой дороге точно будет блок пост, если солнце сзади, то Тикрит направо… Вроде…
Через пяток километров сады кончились, и опять потянулась иссушенная полупустыня с редкими колючими кустиками и жиденькими пучками уже успевшего высохнуть бурьяна. Людей практически нет – только кое где мелькнет фигурка у стада овец или коз. От солнца салон накалился как плита, после беготни и пережитого страшно хотелось пить. Изредка пересекали русла ручьев, ровненько засыпанных ярко-желтым мелким песочком. Одинокие глиняные кочки среди мелко-рифленного песка чем-то походили на японские сады камней. Абсолютно все даже без намека на воду. Вот те и Иракский апрель, сухой сезон в разгаре. В Юркиной разгрузке воды не было, все осталось в подбитом «Страйкере», а вот у Макса оказалась одна початая маленькая бутылочка. Сержант сунул ее через Юркино плечо. Тот сделал хороший глоток и отдал пластик обратно:
– На, пей! Только это… Понемногу, а то напрасно выблюешь.
Макс хмыкнул и залпом осушил остатки. Потом нагнулся и стал громко копаться в кусках пулеметных лент, которые арабы также собрали с дороги и накидали между сиденьями на пол. Наконец победно гикнул и достал большую зеленую бутылку. На этикетке арабской вязью что-то хитро написано, формой напоминая лимон. Газировка оказалась противно теплой и излишне сладкой, отдаленно напоминая крашенный зеленкой лимонад с избытком сахара. Жажду такое почти не утоляло.
– Слышь, Макс. А мы Тикрит не проскочили? Похоже этот проселок намного западнее идет.
– Может и проскочили. Тогда, судя по тени, нам надо еще раз на лево.
Свернуть на лево не получилось. У первого перекрестка лежали в шахматном порядке плиты, стояли «Брэдли» и «Хамви». Знак «Стоп», блокпост и спасение. Юрка стащил с головы арабский платок, а Макс снял свою каску и на вытянутой руке высунул ее окно, а потом стал что есть мочи радостно орать. Эффект получился противоположный – солдаты на блокпосту моментально прыгнули за блоки и ощетинились стволами. Унисоном крутанулись башни «Брэдлей». Видя такое дело, Юрка остановил машину, и стал медленно вылезать. Автоматы и свою винтовку он предусмотрительно оставил на сидении – показаться с оружием перед залегшим взводом пожалуй было бы несколько опрометчиво… За ним вывалился Макс. Его все еще шатало, и он, пройдя шагов десять, с матюками в адрес залегших грузно сел на землю. Наконец-то дошло, что это свои – несколько человек выскочили из укрытия и бегом помчались к ним.
Ну а потом. Потом краткие расспросы, обнимания… Потом водички вдоволь, противорвотное Максу, стерильную повязку на его запекшиеся раны. Потом опять рассказ всей истории, уже каждый по отдельности и на магнитофон. Потом нюхание стволов и подсчет патронов, на предмет из чего стреляли. Из М-16 точно не стреляли. Потом писанина, рапорта, росписи. Потом Макса забрали, а Юрку посадили на вертолет и потащили на место засады. Встреча с удивленным лейтенантом и ребятами. Ну и с военным следователем и комбатом до кучи. Пришлось потоптаться до самой темноты. Бесчисленный раз рассказать-показать, втиснуться-выскочить, измотался Юрка по трубе лазить. Наконец добрался до палатки и сразу в сон. Потом утреннее построение, траурный момент с приспущенным флагом по погибшим. Затем пламенная речь перед строем о том какой герой прайвит Гмиа. Потом опять к комбату, тот трясет руку, что-то такое говорит о «Пурпурном Сердце» за спасение командира и о «Геройской Солдатской Медали» за то, что безоружным трех врагов уничтожил, да с захватом трофейного оружия и транспортного средства (Вообще-то в Американской Армии все возможные награды пехотинца можно пересчитать по пальцам одной руки, но Soldies Medal for Heroism, этакий восьмиугольничек с орлом и лентой под Американский Флаг – один из самых почетнейших солдатских орденов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Водитель встречной подозрительно уставился на них, но не тормознул, пронесло вроде. Дальше асфальт кончился, пошла пыльная грунтовка, но впереди никого. Макс поднялся и заговорил:
– Спасибо, фелла (дружище )! Что не бросил спасибо. А я знал, что ты в трубу полез. Только очухался – смотрю ты, а потом снова взрыв. Ну я опять в отруб. Второй раз очухался, когда этот урод мне на морду ссал. Я косить решил, что в бессознанке, а то пожалуй сразу бы убили. А ты рисковый боец!
– Ладно, сардж. Потом поблагодаришь. И за арабов, и что из «Хамви» тебя тащил, и что с горящего асфальта стянул… Потом! Ты лучше скажи куда ехать то?
Где-то справа в небе закружился вертолет. Юрка остановил машину, сорвал «арафатку» и выскочил, размахивая руками. Однако вертолет даже не изменил своего полета. Да и бесполезно это – на таком расстоянии заметить бойца в «песочке» очень трудно. Кто летал, тот знает, как форма на пейзаже растворяется.
– Макс, можь вернемся. Можь на засаду уже наши пришли.
– Нет Иури. Прийти они могут только из Сарсарского лагеря или из самого Тикрита. Если первый коптер на баражирожке появился, то еще не значит, что он тебе помочь сможет – рации нет, с ним не свяжешься, а вот на разбежавшихся арабов запросто можно нарваться. Надо на блок-пост выходить. Гони пока прямо.
Дорога была с ухабами и гнать особо не получалось. Поначалу Макс постоянно блевал, точнее просто корчился, блевать ему давно уже было нечем – его организм, много раз вывернутый наизнанку, не оставил в себе даже желчи, зато в салоне изрядно воняло. Иногда мелькали тележки с осликами, иногда пешеходы. Машин на счастье не было, и все благодаря жесточайшему энергетическому кризису, разразившемуся во второй по нефтеносности стране – в войну бензина у частников практически не осталось. Начались сады и проселочные перекрестки между ними. Макс мучительно пытался вспомнить карту. У перекрестка с большой дорогой пришлось остановиться. Что это за дорога? Направо или налево? Тут уже ориентировались по солнцу – надо в Тикрит, на такой дороге точно будет блок пост, если солнце сзади, то Тикрит направо… Вроде…
Через пяток километров сады кончились, и опять потянулась иссушенная полупустыня с редкими колючими кустиками и жиденькими пучками уже успевшего высохнуть бурьяна. Людей практически нет – только кое где мелькнет фигурка у стада овец или коз. От солнца салон накалился как плита, после беготни и пережитого страшно хотелось пить. Изредка пересекали русла ручьев, ровненько засыпанных ярко-желтым мелким песочком. Одинокие глиняные кочки среди мелко-рифленного песка чем-то походили на японские сады камней. Абсолютно все даже без намека на воду. Вот те и Иракский апрель, сухой сезон в разгаре. В Юркиной разгрузке воды не было, все осталось в подбитом «Страйкере», а вот у Макса оказалась одна початая маленькая бутылочка. Сержант сунул ее через Юркино плечо. Тот сделал хороший глоток и отдал пластик обратно:
– На, пей! Только это… Понемногу, а то напрасно выблюешь.
Макс хмыкнул и залпом осушил остатки. Потом нагнулся и стал громко копаться в кусках пулеметных лент, которые арабы также собрали с дороги и накидали между сиденьями на пол. Наконец победно гикнул и достал большую зеленую бутылку. На этикетке арабской вязью что-то хитро написано, формой напоминая лимон. Газировка оказалась противно теплой и излишне сладкой, отдаленно напоминая крашенный зеленкой лимонад с избытком сахара. Жажду такое почти не утоляло.
– Слышь, Макс. А мы Тикрит не проскочили? Похоже этот проселок намного западнее идет.
– Может и проскочили. Тогда, судя по тени, нам надо еще раз на лево.
Свернуть на лево не получилось. У первого перекрестка лежали в шахматном порядке плиты, стояли «Брэдли» и «Хамви». Знак «Стоп», блокпост и спасение. Юрка стащил с головы арабский платок, а Макс снял свою каску и на вытянутой руке высунул ее окно, а потом стал что есть мочи радостно орать. Эффект получился противоположный – солдаты на блокпосту моментально прыгнули за блоки и ощетинились стволами. Унисоном крутанулись башни «Брэдлей». Видя такое дело, Юрка остановил машину, и стал медленно вылезать. Автоматы и свою винтовку он предусмотрительно оставил на сидении – показаться с оружием перед залегшим взводом пожалуй было бы несколько опрометчиво… За ним вывалился Макс. Его все еще шатало, и он, пройдя шагов десять, с матюками в адрес залегших грузно сел на землю. Наконец-то дошло, что это свои – несколько человек выскочили из укрытия и бегом помчались к ним.
Ну а потом. Потом краткие расспросы, обнимания… Потом водички вдоволь, противорвотное Максу, стерильную повязку на его запекшиеся раны. Потом опять рассказ всей истории, уже каждый по отдельности и на магнитофон. Потом нюхание стволов и подсчет патронов, на предмет из чего стреляли. Из М-16 точно не стреляли. Потом писанина, рапорта, росписи. Потом Макса забрали, а Юрку посадили на вертолет и потащили на место засады. Встреча с удивленным лейтенантом и ребятами. Ну и с военным следователем и комбатом до кучи. Пришлось потоптаться до самой темноты. Бесчисленный раз рассказать-показать, втиснуться-выскочить, измотался Юрка по трубе лазить. Наконец добрался до палатки и сразу в сон. Потом утреннее построение, траурный момент с приспущенным флагом по погибшим. Затем пламенная речь перед строем о том какой герой прайвит Гмиа. Потом опять к комбату, тот трясет руку, что-то такое говорит о «Пурпурном Сердце» за спасение командира и о «Геройской Солдатской Медали» за то, что безоружным трех врагов уничтожил, да с захватом трофейного оружия и транспортного средства (Вообще-то в Американской Армии все возможные награды пехотинца можно пересчитать по пальцам одной руки, но Soldies Medal for Heroism, этакий восьмиугольничек с орлом и лентой под Американский Флаг – один из самых почетнейших солдатских орденов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109