Ему просто нравился сам процесс, он чувствовал
себя отомщенным - до известной степени. Что-то вроде этого испытывают
подростки, когда украшают стены похабными надписями. Выход эмоций.
Разрядка.
- Но с такими результатами это должно было наращиваться.
- Разумеется. Итог один и тот же, различно только течение ситуации.
Давай попробуем составить уравнение. "Х" будет означать у нас "Говард",
"Ж" - "жертва". "П" - "противостояние". "М" - "мотив", даже если мотив
очень и очень мал или даже случаен. "С" - "смерть". Таким образом, время
от времени мы имеем ситуацию, выражаемую уравнением: Х + П + М = Ж + С.
Пронумеруем жертвы. Жпервая, Ж-вторая и так далее до Бог знает какого
номера. Скажем, Линда Левеллен Бриндль окажется у нас Ж-двадцатой. Ты
следишь за моей мыслью? Хорошо. Давай теперь посмотрим, что случилось с
нашим сиротой. Детство его было коротким и рано закончилось. Внесло ли это
какие-то изменения в нашу символику? Нет. То есть я хочу сказать, Говард
остался тем же самым букой. Противостояние дошло до высшей точки, можно
сказать, что это единственная ценность нашего общего друга. Я уверен, что
она неоднократно давала ему поводы для раздражения, создавая таким образом
поверхностный мотив. Что касается сектора С, то налицо две случайности, о
проще - две попытки убийства, почему-то не доведенные до конца, хотя в
обоих случаях наличествовала таковая возможность. Можем ли мы с
уверенностью заявить, что пропади Гуля посреди плаванья, молва объявила бы
Говарда убийцей? Разумеется, возможно все, что угодно, но я не думаю, что
такие соображения хоть сколь-нибудь волнуют Говарда. Так что тут на сцену
выступает еще один фактор, непосредсвенно примыкающий к сиротству: кто-то
или что-то, меняющее обычный распорядок его схем. Следствием этого
фактора, вероятно, является искренняя забота о Гуле. Под давлением этого
фактора может даже отойти на второй план сиротство. Опять же, этот
икс-фактор, вероятно, позволяет еще какое-нибудь решение, кроме до тех пор
единственного: С. Например, "Б" - "безумие". Такой конечный результат
требует гораздо большего планирования действий, что еще более усиливает
наш икс-фактор.
- Не исключено, что этот икс-фактор имеет название. "Том Коллайр",
например. Которого ты настоятельно советовал потрясти.
- В самом деле?
- Да, пока не отрубился окончательно. И не исключено, что это может
оказаться наиболее разумным действием, чем затруднять твои еще не вполне
поправившиеся мозговые извилины.
- Берегись. Если ты будешь недостаточно хитер с ним, передо мной
встанет только одна проблема: где взять камин, чтобы подвесить над ним
твой скальп, который он непременно с тебя снимет.
- Тогда разработай мне план кампании.
- Не думаю, что ты сможешь подловить его. Не думаю также, что ты
сможешь запугать его. Котелок у него варит неплохо. Но не исключено, что
столь импонирующий мне честный поверенный, Лоутон Хисп, может знать
кое-что нам полезное. На мой взгляд, тебе лучше начать с него.
Этим же воскресеньем я позвонил Хиспу домой, и какая-то девушка с
резким шотландским акцентом уведомила меня, что мистер Хисп ушел на весь
вечер и будет домой очень поздно. Причем голос ее раздавался на фоне
довольно внятного детского визга и хохота. И утром последнего дня
уходящего года я взял у приятеля красную "тойоту" и отправился на
Тангело-Вей, номер десять, взглянуть на жилище семьи Лоутона Хиспа. Моя
Агнесса была слишком известна в округе, а я не хотел, чтобы меня узнали,
по крайней мере, не сразу.
Дом оказался несколько больше, чем я его представлял, но на этом
какое-либо сходство с моими предположениями заканчивалось. С точки зрения
архитектуры строение было смелым, если не сказать дерзким: семь или восемь
коробок различной конфигурации, перечеркнутых по диагоналям узкими
панелями красного дерева: коробки громоздились в кучу, словно кубики,
забытые на ковре убежавшим ребенком. Окна были узкие, как бойницы,
вытянутые в горизонтали или в вертикали через всю стену; на
разнокалиберных крышах были устроены огороженные перильцами террасы, из
самых неожиданных мест выскакивали прилепившиеся к стенам прихотливо
изгибающиеся в несколько пролетов массивные деревянные лестницы. Крыша
передней овальной коробки, изображавшей, видимо, фасад, приземистый и
одноэтажный, была вымощена серым камнем. Весь дом и подъездная аллея были
обсажены живой изгородью из туи, так что от ворот открывался весьма
забавный вид. Этот дом был как будто специально рассчитан на то, чтобы уже
от подъездной аллеи вам смутно мерещилась цифра "двести тысяч долларов", и
уж совсем захватывало дух, когда вы входили внутрь.
Но это никак не укладывалось даже в самый высокий заработок в Первом
Побережном банке.
Окинув оценивающим взглядом элегантные соседские дома, я остановился
на одном, во дворе которого внушительных объемов дама в старом выцветшем
комбинезоне возилась с землей и цветочной рассадой. Я изобразил на лице
"самую приветливую улыбку" и направился к ней.
- Миссис Докерти, если не ошибаюсь? - спросил я, ориентируясь на
меленькую медную табличку перед лужайкой, гласившую: "Частное владение
Докерти".
Она оторвалась от своего занятия и подняла на меня голову.
- Да-а-а?
- Моя фамилия Мак-Ги. И я ничего не продаю.
- Надо же, какое прекрасное совпадение - а я никогда ничего не
покупаю у уличных торговцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85