В песке возились дети, кто-то играл в
шахматы, кто-то просто сидел, подставив лицо декабрьскому солнцу. Из домов
доносились приглушенные теле- и радио голоса. Я услышал обрывок воскресных
новостей: "...и тогда я скажу вам, братья..." - "...слава и безграницное
милосердие Господне и обещание вечной жизни...".
Я ловил на себе взгляды любопытные и настороженные, словно был
пришельцем из другого мира. Но если я улыбался, мне улыбались в ответ. Я
поинтересовался, где мне можно найти кого-нибудь из старых жителей, и мне
сказали, что Т.К.Ламли знает всех стариков в парке. И ведет даже что-то
вроде летописи. Пройти прямо, свернуть направо у большого баньяна. Он
перегородил дорогу, но это ничего, его можно обойти, а там увидете.
Высокий трейлер; выкрашенный золотой краской.
Т.К.Ламли оказался очень похожим на сверчка. Всем - кроме огромного
красного носа картошкой с порами большими, как лунные кратеры. Он сидел у
своего дома на лавочке, выкрашенной в тот же ослепительно золотой цвет.
- Садитесь, - предложил он. - Потому как я не могу встать вам
навстречу - сломал бедро в прошлом июле. Сначала эти чертовы медики
сказали, что я не выживу, потом сказали, что никогда не встану с кровати,
а теперь остановились на том, что я никогда не буду ходить. Уж лучше с
ними не спорить, а то и последнего рассудка лишиться. Так что я уговорил
их приволочь меня сюда, и теперь раз в неделю один из этих мясников
приходит меня осматривать. Так вы хотите знать о стариках Бриндлях? Черт,
я ведь, наверное, так и не повидаю их теперь перед смертью. Они переехали
в один-дробь-восемь, а было это... да, четырнадцать лет назад. Молли, Рик
и этот толстый мальчишка по имени Говард.
- Один-дробь-восемь?
- Ну да. Это номер участка. Можно же купить себе немного земли и
поставить там маленький домик на колесах. Раньше там жила семья Фитерби,
но они так запарились возить детей к гувернантке и обратно, что в конце
концов съехались все вместе. А потом она умерла, оставив им квартиру. И
это хорошо, потому что у нас столько детишек в парке, и все беспризорники.
Но с тем толстым мальчишкой было все о'кей. Прикрикнешь на него - он и
затихает, слова поперек не скажет. Только вот остальных ребятишек он
сторонился. Сидел где-нибудь один и бормотал что-то себе под нос, и
никогда ему скучно не бывало. А уж как Рик с Молли над ним тряслись,
каждый цент откладывали. Одного я только в нем не выносил. Куда не
пошлешь, что ни поручишь - все сделает в точности. Но если вы посылали его
в магазин, который через дорогу - там еще такой шикарный кондитерский
отдел - и давали денег немного больше, чем нужно, он неприменно покупал
сверх всего шоколодку или пирожное, такое, знаете, с кремовыми, и
возвращался, поедая их прямо на ходу, довольный, как кот, налакавшийся
сливок. Нельзя сказать, что это очень радовало его деда с бабкой, но
Говард у них был единственный, больше из этой семьи на юге никого не
осталось. Только в Орегоне, говорят, жила еще их дочь с мужем, но из
Огайской семьи не уцелел больш никто. Ужасная история. Молли никогда не
могла удержаться от слез, когда ее рассказывала. Говард как раз был
средним ребенком в семье сына стариков Бриндлей. У него с женой был
маленький домик на берегу озера, они туда уезжали на все лето с детьми. В
доме было полным-полно тараканов, и видно молодая миссис Бриндль забыла за
зиму, в какую банку ссыпала морилку. Но так или иначе, а яд попал в еду -
то ли с мукой, то ли с молочным порошком, и тот толстый мальчишка не умер
вместе со всеми только потому, что блюдо было не из его любимых, и он съел
совсем немного. Может, оттого то он и чурался наших мальчишек, горластых
да довольных, и прелпочитал быть один. Некоторые тут говорят, что с их
отъездом во многих домах недосчиталось того, немного другого, но на самом
деле, вещи теряются и пропадают всегда, неважно, живет рядом с вами Говард
Бриндль или нет. Просто, может, забыли, куда последний раз сунули. Ну, так
они переехали на другой конец парка, где места получше, а потом... Это
случилось как раз четыре года и пять дней назад. Я помню так точно, потому
что это было как раз на следующий день после Рождества. В ночь на двадцать
шестое, в половине третьего утра у нас раздался такой "БА-БАХХХ", какой
чертям в аду не снился, а потом еще грохот потише, когда на парк
навалились обатно ошметки старого трейлера. Остальные машины даже не
задело. Но одним из обломков пришибло Берни Вудруфа. Он выскочил из дома
на грохот, и ему угодило прямо по голове. Так бы он еще, может, остался бы
жив, но его доконал сердечный приступ, прямо там на месте. Ну и конечно,
погибли Рик с Молли. Они так никогда и не узнали, что их убило. Нам потом
рассказали, что все дело было в новом газавом балоне, который купили как
раз перед рождеством. Видимо, когда его втаскивали в дом, немного сбили
кран, и на ночь он остался приоткрыт. Пропан тяжелее воздуха. Он быстро
заполнил весь домик. Когда он дошел до колонки - они оставляли ее на ночь
- этого маленького язычка пламени хватило на то, чтобы разнести все в
щепки. То есть в буквальном смысле слова в щепки. От тел тоже почти ничего
не осталось. Если вы пойдете на тот конец парка и заглянете за жасминовые
кусты, то увидите плиту, под которой покоится все, что осталось от
один-дробь-восьмого участка. Вот так. Они там пржили не больше десяти лет,
с тех пор как переехали.
- Да, Говарду посчастливилось, что его не оказалось дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85