А
потом выслушать, что, по его мнению, тебе лучше всего сделать.
- Надеюсь, он скажет мне то же самое, что я уже решил.
- Привези его к нам, когда все кончится.
- Обязательно, Гейб. Спасибо.
- И... прихватите с собой ту твою девчонку. Хотелось бы с ней
познакомиться.
Уезжая, я думал, а впадал ли Гейб когда-нибудь в истерику? Куда
девался несчастный, покалеченный, отчаявшийся человек, каким был бы любой
на его месте? А потом я сообразил, что никогда раньше не являлся к нему с
чем-то настолько прямо и глубоко меня касающимся. У Гейба хватало сил и
душевного тепла не только для себя, но и на всех друзей, которые в этом
нуждались.
В любом случае совет его был недурен. Подготовить и спланировать все
так, чтобы Говард без моего ведома не мог и пальцем пошевелить. И
запастись терпением.

12
Когда я явился в больницу, Майер сидел за столом в своей палате и
уплетал ужин. Усевшись на край кровати, я радосто сообщил ему, что он
теперь значительно меньше похож на фигуру, сбежавшую из музея мадам Тюссо.
- Еще бы, - отзвался он. - Я уже принял душ и уминаю, как видишь,
кусок бифштекса. Конечно, очень тощий и жесткий кусок бифштекса, но тем не
менее бифштекса. Сегодня ночью прекрасная Элла Мария будет сидеть у меня
последний раз. А во вторник в полдень ты можешь забрать меня домой. Если
не ошибаюсь, это будет как раз первый день Нового года. Если тебя не
устраивает такая переспектива, можно придумать что-то другое.
- Да, тебе и в самом деле лучше. Налицо обычный уровень вредности.
- Дай мне знать, когда твои счетчики зашкалит. Тогда я немного понижу
уровень своей вредности. Но если это является признаком здоровья, то они
здесь просто асы по этой части. Рецепт прост: берется бумага зеленого
цвета, проускается через центрифугу, полученная жвачка вымачивается в
эссенции говяжьего соуса, потом как следует прессуется, чтобы готовый
продукт выглядел похожим на хорошо разваренную фасоль. Это в качестве
гарнира. Для горячих блюд у них существует рецепт особой изощренности... -
Он оборвал свою проникновенную речь и положил вилку. - Извини. Я так
увлекся своим повышенным уровнем вредности, что не взглянул толком на
тебя. Что случилось, Тревис?
Я вкратце рассказал ему о сфабрикованной пленке и других своих
открытиях. Просто поразительно, как Майер умеет в критических ситуациях
менять точку зрения на полярную.
- Я должен был сразу сообразить, что что-то и в самом деле взяло тебя
за горло, Трев. Но знаешь, болезнь - штука чертовски эгоистичная, особенно
когда тебе становится немного лучше. Начинаешь самым примитивным образом
скандалить. Копаться в собственных ощущуниях. Пять минут назад тебе было
лучше, час назад - хуже... У тебя болит спина, потому что ты ее отлежал,
или это тоже связано с твоей болезнью? Или это вообще радикулит? Почему
эти сестры не являются сразу, когда ты звонишь? Все это очень раздражает.
Для каждого из нас собственная персона - наиболее важная вещь в
большинстве ситуаций. А болезнь или простое недомогание утраивает это. Ну
и в довершениивсего, конечно, скука, неистребимая, классическая скука
человека, который предоставлен самому себе и своим болячкам. Хуже,
по-моему, только общество какой-нибудь совершенно пустой девицы, которая в
состоянии полчаса расписывать ее новый эксперимент со своей прической.
- Мне нравится такое чисто испанское подтверждение тому, что тебе
лучше.
- Гайян Гравина? "Скука есть та неприятная особа, которая лишает вас
радрсти уединения, не составляя в то же время вам компании?"
Вошла одна из сестер и унесла остатки Майерова ужина. Он осторожно
поднялся и медленно и с опаской дошел до кровати и так же медленно и
осторожно улегся. Устроился поудобнее под одеялом. Глубоко вздохнул - в
знак усталости и удовлетворения достигнутым положением.
- Гейб сказал, что...
Майер остановил меня жестом руки. Глаза его были закрыты.
- Давай подумаем, - проговорил он негромко. - Давай расставим в ряд
все то, что уже сказано или подумано о Ховарде Бриндле. А потом попытаемся
сопоставить это с тем, что имеется в действительности.
Я пробовал. Но логика - не моя стихия. Мои мысли не в состоянии
скакать через то, что вызывает у меня недоумение, они начинают бегать по
кругу. Майер дышал размеренно и глубоко, мне даже показалось, что он
просто-напросто заснул.
Но он не спал.
- Сразу после смерти владельца "Саламандры" меня отозвала в уголок
Марианна Беркли и шепнула мне на ушко о своих подозрениях насчет Фреда и
Луис Харронов.
Я знал особу, о которой он говорил. Иногда отнее и вправду невозможно
отделаться. Леди невероятно крупных пропорций, любительница яркой одежды и
дешевой бижутерии. Она содержала небольшой и доходный магазинчик,
торгующий пряжей, мелочами для домашних животных, цветочными горшками,
оккультной литературой и японскими безделушками. Еще она составляла и
толклвала гороскопы, держала дома и раздавала всем желающим сиамских
кошек, водила "хонду" и время от времени писала мелкие рассказы в местный
литературный еженедельник. Она знала в округе всех и каждого, отличалась
трезвостью нрав и воспитанием "в старом стиле", а также пережила троих
мужей, по слухам, заболтав их до смерти.
- За каких-то двадцать минут разговора она рассказала мне сюжет
небольшой мыльной оперы. Доктор Харрон начал все еще прикладываться к
бутылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85