Если у мужа появляется охота к более острым ощущениям и непристойностям, то ведь для этого существуют шлюхи. Брачная постель - не место для извращений и распутства. А экспериментировать в постели... что ж, это, безусловно, необходимо, но лишь для того, чтобы подобрать наиболее подходящий им обоим способ.
Кажется, она вошла во вкус, и ее поведение почему-то коробит его.
Ему бы хотелось, чтобы она ненавидела секс. Тогда потом всякий раз он бы ощущал сладкое раскаяние и униженно извинялся перед нею, молил о прощении за то, что он ее запачкал.
Джон бросил взгляд на их черный «бьюик»-седан.
- Не понимаю, почему мама так упорно не соглашается вылезать из машины. Там, должно быть, настоящее пекло.
- Милый, она скорее согласится сгореть заживо, чем рискнет подцепить какой-нибудь мексиканский микроб.
- Линда, по-моему, у тебя нет никакого права критиковать ее.
- Да, да, знаю. Твой самый закадычный друг. И так старается выказать мне свое расположение. «У Джона славная маленькая женушка. Знаете, она одно время работала манекенщицей в одном из лучших модельных агентств Нью-Йорка, но это просто хобби». В первый раз, когда услышала, чуть не умерла. В иные тяжелые дни я теряла под софитами до пяти фунтов веса, а вечерами просто валилась в кровать. У меня не было сил даже зубы почистить! Но на заработанные деньги мой брат сумел закончить юридический. Ничего себе хобби!
- Согласен, Линда, ее слова звучат немного по-снобистски, но все же не забывай, что она выросла в чопорной атмосфере Рочестера. Кроме того, мама очень сильная и решительная женщина. Ей пришлось нелегко, когда мой отец бросил нас и сбежал с распутницей, которая служила у него секретаршей.
Линда склонила голову и посмотрела на него в упор:
- Твой отец пал жертвой незаконной любви?
- Именно так.
- А знаешь, это - ключик, о котором я никогда прежде не думала. Сколько тебе тогда было лет?
- Семь. Отца я обожал. Не знаю, что ты имеешь в виду, говоря о ключике. Его бегство стало для меня страшным ударом. Тогда я ничего не понимал. Ловил разговоры взрослых, какие-то неясные намеки... Я знал, что он совершил что-то ужасное с женщиной, но что именно - понятия не имел. На протяжении долгих лет отец писал письма, умоляя маму дать ему развод, но она отказалась.
- Бедняжка.
- Да, ей пришлось несладко.
- Я не твою маму имею в виду, а ту женщину, с которой он сбежал.
- Линда, если ты шутишь, то...
- Ты лучше ступай посмотри, как там матушка Энн, не то я скажу что-нибудь неподобающее.
Он встал и на негнущихся ногах пошел к машине. Кажется, дурацкий паром так и застрял навечно на противоположном берегу. Джон заглянул внутрь «бьюика». Все стекла были опущены. Старшая миссис Герролд полулежала на заднем сиденье, опираясь на груду чемоданов, и крепко спала. Платье у нее взмокло от пота, на лице выступила испарина. Лишь сухие седые колечки локонов выглядели как всегда.
Джон улыбнулся и вернулся к жене. Разумеется, знай мама, как ей не понравится Мексика, она ни за что не прилетела бы к ним, чтобы вместе проделать обратное путешествие.
- Она спит, - сообщил он.
Линда зевнула.
- Давай возьмем одеяло, термос и спустимся к реке. Может, там будет попрохладнее.
Она взяла термос и пошла вперед. Это платье он сам купил ей в Мехико. Хорошее платье, красиво облегает бедра и талию. У нее красивая, грациозная, скользящая походка профессиональной манекенщицы. Она идет высоко подняв голову, ставя ноги слегка носками внутрь, слегка покачивая на ходу бедрами. В его детских мечтах Диана сходила с садового пьедестала и шла к нему именно такой походкой. Они подошли к обрыву, и он взял ее за руку, чтобы помочь спуститься с крутого склона к мутной воде.
- Хочешь, побродим? - спросила Линда.
- Ну что ты! Разве можно - в такой одежде. Кажется, там внизу нет ничего подходящего. Может, вернемся?
- Давай пройдемся вдоль берега. Пошли!
Пожав плечами, он последовал за ней. Солнце начинало печь плечи сквозь тонкую рубашку. В уголках глаз выступил пот.
Дальше и дальше.
- У нас что, кросс по пересеченной местности?
- Нам недалеко, Джон. Вон к той рощице.
- Это еще с километр отсюда!
- Но она выглядит такой манящей!
Дойдя до рощицы, он сам увидел, как там хорошо. Деревья оказались выше и толще. А трава под ними - зеленая, не такая пыльная и выжженная, как наверху, на обочине дороги. Они сели на расстеленное одеяло и по очереди допили остатки воды. Джон поднял голову и оглядел излучину реки. Игрушечный паром мерцал в отдаленном мареве. От машин, ждущих переправы на дальнем берегу, исходили яркие, слепящие глаза, хромовые блики.
- Правда, здесь прохладнее? - спросила она.
- М-м-м... Намного. Ты умница.
Она легла на одеяло и приказала:
- Быстро поцелуй меня.
Он склонился над ней и легонько поцеловал в губы. Рука ее обвилась вокруг его шеи; он отпрянул, пытаясь выпрямиться и сесть. Ее губы набухли и увлажнились. Ему нравились легкие, сухие поцелуи. Именно от таких поцелуев он начинал желать ее, внутри у него закипало безумие. Линда застонала и прижалась к нему всем телом.
- А теперь, - от волнения у нее сел голос, - а теперь, Джон Картер Герролд... Здесь и сейчас, и снова при солнечном свете.
- Твое платье, - запротестовал он. - Оно изомнется. И потом, я не взял... У меня с собой нет...
Она закрыла глаза.
- Ничего страшного.
- Но мы же собирались подождать еще годик, пока...
Из-под сомкнутых век выкатилась слезинка.
- Я думала об этом. Можешь смеяться надо мной, но мне кажется... Именно сейчас благодаря нашей любви мы сможем сделать ребенка со смеющимися глазами, крепенького, загорелого и здорового. А пройдет год, и все, что мы сумеем произвести на свет, - это бледных детишек с грустными глазами, из которых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59