Проспекты разрушены, каменные блоки валяются как попало.
– Внутри городских стен есть несколько воронок, – сказал Карсон по внутренней связи. – В основном они появились уже после строительства. Значит, строительство велось над ними. Их засыпали, но со временем земля осела. Есть еще несколько мест, где поверхность просто провалилась под тяжестью блоков.
– Метеориты иногда попадают в город. Вам удалось определить даты их падения?
– Нет. Мы не можем сказать точно. Знаем только, что кратеры внутри аномалии и вокруг нее значительно моложе, чем все остальные.
– Насколько?
– Большинство кратеров на Луне в основном образовались один-два миллиона лет назад. А этим самое большее пятьдесят тысяч лет. Те же, которые образовались в городе, безусловно, возникли после 9000 года до Рождества Христова. Мы не знаем, откуда взялись следы пожара, но пожар возникал дважды.
– Дважды?
– В 9000 году до нашей эры и еще раз в 1000 году до нашей эры.
Ричард нахмурился.
– Вот уж действительно головоломка, – сказал он, и в его голосе явно слышалось удовольствие.
– Есть еще кое-что, – продолжил Карсон, – хотя, возможно, это совпадение.
– О чем вы?
– Эти даты совпадают с широкомасштабными разрушениями на Куракуа. Тогда исчезали жители, рушились государства и тому подобное.
– Действительно, – согласился Ричард, припомнив разрывы в куракуанской истории, и погрузился в молчание.
Мрачный серый город проносился под ними. Впереди мелькали белые и красные навигационные огни корабля Карсона, подбадривая среди всей этой жути. Хатч снова связалась с Карсоном.
– Сколько вы уже провели здесь, Фрэнк?
– Шесть лет, – ответил он.
– Немалый срок.
– Наверно, да. – Лицо его оставалось бесстрастным. На нем играли отсветы индикаторов пульта управления.
– Откуда вы?
– Из Торонто. Я родился в Эдинбурге, но совсем его не помню.
– Вы возвращались на время? Хотя бы в отпуск?
– Нет, все некогда было.
Хатч знала, что это нетипично. Служащие Академии имели гарантированный ежегодный отпуск шесть недель плюс время полета. Карсон был фанатиком работы.
Ричард разглядывал кварталы.
– Интересно, – заметил он, – почему они все одинакового размера? Может, у них было неперестраиваемое оборудование, которое могло резать куски только одного размера? А потом они их сваривали вместе?
Хатч высветила один блок на экране.
– Нет, – сказал Карсон. – Не то. Большие блоки не состоят из маленьких. Они просто вырезаны в три или восемь раз больше. Ну вот, мы и прибыли. Посмотрите налево.
Над рядами низких зданий возвышалась башня. Но в ней имелось одно отличие: башня была круглой. Низкая, приземистая, высотой примерно в четыре этажа. Она одиноко стояла на площади.
Ее округлые формы просто изумительны. В этом скоплении параллельных линий, прямых углов и правильных пересечений эти плавные линии – просто чудо, шедевр изобретательности.
Они опустились. Ричард с трудом выдержал процедуру выхода из корабля, ожидая, пока давление упадет и люки откроются. Хатч предостерегающе положила ему руку на плечо, напоминая об осторожности.
Северная сторона башни обуглена.
Карсон открыл дверь грузового отсека и вытащил оттуда маленькую лестницу. Ричард успокоил своего пилота, выбрался наружу и спустился по ступенькам. Площадь покрывал толстый слой пыли.
Здесь, на поверхности, вне корабля, Хатч ощутила груз веков, пустые улицы и игрушечные дома, ненормальную геометрию и длинные тени, которые измерялись всей историей человечества.
Карсон точно знал, что ищет. Он подошел к башне, поставил лестницу, закрепил ее, попробовал на прочность, потом отступил в сторону и предложил Ричарду подняться.
– Осторожно, – предупредил он.
На пятиметровой высоте находились четыре строки выступающих символов. Ричард поднимался, пока символы не оказались на уровне глаз, и включил лампу.
Ни малейшего сходства с изысканными символами на Япете. Их можно назвать тяжелыми, прочными и тупыми. Скорее прямолинейными, а не наводящими на размышления. Мужская рука. Пока он рассматривал их, Карсон бросил «бомбу»:
– Это куракуанский язык.
Ричард чуть не упал с лестницы.
– Не понял? Насколько мне известно, куракуанцы никогда не путешествовали в космосе.
– Совершенно верно, доктор Вальд. Нам не многое известно об этих существах, но мы точно знаем, что у них не было соответствующей технологии.
Хатч отступила назад, чтобы лучше рассмотреть.
– Может быть, у них был другой тип технологии, и мы просто о нем не знаем?
– Например?
– Не знаю. Если б знала, сказала бы.
– Ладно, не важно, – нетерпеливо прервал ее Карсон. – Мы знаем о существовании цивилизации, народ которой произошел от лошадей. Они говорили именно на таком языке.
Ричард рассматривал символы под увеличительным стеклом.
– К какому времени они относятся?
– Девятое тысячелетие до нашей эры.
Та же эпоха. Взгляд Хатч скользил по слепым параллелепипедам и длинным пустым улицам. По телу пробежали мурашки.
– Люди, говорившие на этом языке, это те, кто выгравировал изображение Создателя Монументов в Храме?
– Да, – ответил Карсон. – Язык относится к линейному письму «С» по Казумелю. На нем разговаривали всего лишь четыре века.
Ричард, все еще стоя на лестнице, откинулся назад и стал рассматривать верхушку башни.
– Именно поэтому Генри так приналег на Храм?
Карсон кивнул.
– Представляете, что для него значило найти такую надпись и не суметь прочитать? – Он удрученно покачал головой. – Люди, говорящие на этом языке, населяли страну вокруг Храма Ветров. И они контролировали Храм. Мы надеялись найти камень Розетты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143