Поэтому они бы выпроводили всех своих гостей, даже известных толстосумов, только лишь для того, что бы мы смогли сполна насладиться атмосферой роскошного заведения вдвоем, – произнес Пол и подал Мэри бокал с вином. – А официанты здесь так хорошо вышколены, что их абсолютно незаметно.
– Это прекрасно, – сказала Мэри, усаживаясь перед камином и выпрямляя уставшую спину. Она сделала глоток вина. – Это просто чудесно, – добавила она. Последнее замечание относилось к вину.
– Я знал, что оно вам понравится. Это вино из Айовы… «Аманас», – донесся из кухни голос Пола. Через открытую дверь Мэри видела, как он суетится там, возится с микроволновкой, звенит приборами и посудой.
– Вы, наверное, устали, ведь у вас сегодня были занятия, – сказала Мэри. Ей было приятно наблюдать за Полом. Он был высок и хорошо сложен. Он без труда дотянулся до вазы из черного стекла, которая стояла на самом верху высокого буфета. Они здесь вдвоем – мужчина и женщина. Эта мысль блуждала вокруг нее электрическими искорками, словно праздничные детские огоньки… Глупая женщина. Глупая сорокавосьмилетняя женщина. Она притворялась изо всех сил, что не замечает этих лукавых, щекочущих нервы маленьких огоньков…
– Одна лекция. Да еще заседание комитета, которое потом вылилось в еще одно заседание другого комитета. Это похоже на деление микроорганизмов: когда один делится на два, потом каждый из двух еще на два, и так далее. Эти заседания могут быть абсолютно незначительными, с крохотной микроскопической повесткой дня, но, как правило, их всегда объединяет одно – все они ужасно «плодотворны». – Он рассмеялся и спросил: – Где вы держите прохладительные напитки?
– Посмотрите в морозильной камере.
Пол достал бутылку «севен-ап», потом налил в вазу воды и добавил туда немного сладкого напитка.
– Цветы любят ее, – сказал он.
– Да? – удивилась Мэри.
Пол поставил цветы в вазу, поворачивая их и переставляя, пока они не приняли форму такого букета, какой ему был нужен. Потом он наполнил себе бокал вина и подошел к Мэри. Приглушенный свет в гостиной оставлял в тени половину его симпатичного лица, но Мэри заметила внимательный взгляд его голубых глаз, которые он тут же отвел, когда она посмотрела на него.
– Я так много разговариваю, потому что нервничаю, – сказал он и сделал глоток вина из своего бокала. – Мне кажется, что я несу какую-то чушь. Разговор с женщиной, которая знала Рэндела Элиота и работала вместе с ним над его книгами, каждый раз приводит меня в смущение. Иногда я чувствую себя просто идиотом.
Мэри рассмеялась.
– Успокойтесь и сядьте. Наоборот, беседы с вами очень помогают мне в работе. – Она откинулась назад и закрыла глаза.
Она слышала, как стул слегка скрипнул, когда он сел. Она чувствовала, что их разговор меняется; что бы ни происходило между ними, они становятся ближе друг другу. Во всяком случае, пока его ботинки не высохли и она не допила своего вина, веселые искорки продолжали плясать вокруг нее.
– Опять весь день все те же дела? – спросил Пол.
– Да. Приезжал профессор из Йельского университета. Интересовался личными бумагами Рэндела: записками, документами, черновиками, корреспонденцией. Говорил, что собирается стать его биографом и ему нужны все первоисточники. Он был здесь почти весь день.
– Из Йельского университета? И вы разрешили ему воспользоваться бумагами Рэндела?
– Какими бумагами? Рэндел делал заметки на обертках. Никто, кроме меня, не мог разобрать его почерк, а большинство из них он сразу выбрасывал. В основном он диктовал мне, и я делала записи, а потом готовила черновики, перепечатывала набело. А его корреспонденция абсолютно ничего не значит. Он никогда не переписывался с другими писателями и вообще никому ничего не писал, разве что одну строчку своим агентам – «Сколько денег?». Но каждый месяц кто-то откуда-то прилетает, просит о встрече со мной, рассказывает, как много значит для него биография Рэндела.
Мэри вздохнула. Пол молча потягивал вино. Наконец он словно пришел в себя:
– Лучший в мире ужин готов. Сидите спокойно, я все сейчас принесу.
– Поверните маленькую черную ручку от себя налево, – сказала Мэри, показывая на камин.
Пол открыл дверцу и повернул ручку. Тут же вспыхнули языки пламени и стали лизать искусственные поленья.
– Этот камин похож на вымысел писателя. Только пламя здесь реально.
– Это надо записать, – сказал Пол, появляясь в дверях кухни. – Отлично сказано. После нашего обеда в прошлую пятницу у меня появилась масса новых мыслей по поводу книг Рэндела Элиота.
– Я просто болтаю… И пью вино на голодный желудок, – улыбнулась Мэри.
Пол приподнял стол и поставил его ближе к камину. Потом пошел на кухню, чтобы поставить на поднос тарелки и бокалы.
Настоящий огонь в искусственном камине освещал большую гостиную, его отблески носились по всей комнате. Мэри вытянула перед собой ноги и с удовольствием зевнула, чувствуя, как вино живительной влагой разливается по ее усталому телу.
Пол осторожно внес поднос и поставил его на стол. Когда Мэри садилась за накрытый стол с цветами и зажженными свечами, она улыбнулась, вспомнив свой разговор с Бет.
– Вино понравилось? – вежливо спросил Пол, наполняя ее бокал. – Вы незаслуженно обделены вниманием со стороны университета. Жены известных писателей не должны стряпать, когда они чувствуют себя усталыми.
– Какая роскошь, – сказала Мэри и с энтузиазмом принялась за запеканку. – М-м. Это просто прелесть, – добавила она, проглотив кусок. Пол уточнил, что запеканка – лососевая.
В сочетании с овощами и пряностями у запеканки и вправду был необычный вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98