– Представляю, как взбесится наше академическое сообщество, когда книга увидит свет.
«Ага!» – подумала Марго и быстро спросила:
– О чем будет ваша книга?
– Это будет настоящая бомба, – ответил Тихомиров. Затем искоса посмотрел на Марго и добавил: – Но говорить о ней рановато. Дождитесь публикации, и сами все увидите. Скажу только, что речь идет о фресках Рублева. Тех самых, на месте которых теперь лишь голые стены.
«Это уже что-то, – подумала Марго. – Качай его, Маргоша. Качай!»
– Правильно ли я поняла, что в своей книге вы опровергаете официальную версию уничтожения фресок? – поинтересовалась она невинным голосом.
На сухих губах профессора появилось подобие злобной усмешки.
– Так называемая «официальная версия» не выдерживает никакой критики. Поверьте – в этих стенах… – профессор ткнул дымящейся сигаретой в сторону Спасского собора —…скрыта большая тайна.
Марго начала выходить из себя. Вот уж любитель побродить вокруг да около. А может, просто набивает себе цену? Все-таки мужчина, хоть и старик, а мужчины существа тщеславные. Поскольку вежливый тон не срабатывал, Марго решила попробовать действовать от противного. Она кашлянула в кулак и произнесла невиннейшим голосом:
– Некоторые ученые считают, что все ваши гипотезы – всего лишь фантазии свихнувшегося неудачника, который пытается привлечь к себе внимание.
Марго ожидала взрыва, однако взрыва не последовало.
– Это их личное мнение, – сказал Тихомиров, равнодушно пожимая плечами. – Что же касается меня… Et si omnes scandalizati fuerint in te, ego nunquam. «Если даже все отрекутся от тебя, то я – никогда». Евангелие от Матфея.
– От Марка, – ясно и отчетливо поправил его незнакомый голос.
Профессор и Марго повернули головы. Молодой священник, как и прежде, держал в руках раскрытую книгу, однако на страницы больше не смотрел. Он смотрел на профессора Тихомирова.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь в разговор, – с улыбкой произнес незнакомец. – Вы впрямь считаете, что фрески Рублева были уничтожены по чьему-то злому умыслу?
– А почему вас это интересует? – подозрительно прищурился на незнакомца Тихомиров.
Тот слегка смутился.
– Дело в том, что мне официальное объяснение тоже кажется не совсем обоснованным. Можно узнать, какую гипотезу выдвигаете вы?
– Если вы слышали наш разговор, то, вероятно, поняли, что я не люблю предавать свои гипотезы огласке до их окончательной доработки и публикации, – сурово ответил Тихомиров.
– Что ж, в таком случае прошу меня извинить.
– Ничего страшного. – Профессор внимательно вгляделся в лицо священника и вдруг смягчился, как если бы убедился, что незнакомец не представляет для него никакой опасности. – Вы здесь служите?
Молодой священник качнул головой.
– Нет. Но я люблю тут бывать.
Профессор кивнул и сказал:
– Прекрасное место. Э-э… Простите, вас как зовут?
– Андрей Берсенев. Дьякон Андрей Берсенев.
– Скажите, отец Андрей, вам никогда не казалось странным, что русские иконописцы почти не рисовали волхвов? А ведь картина впечатляющая: верблюды, погонщики, ослепительная звезда в небе, темная пещера, три грузные фигуры, склонившиеся над младенцем. Мистерия, пронизанная ощущением умиления и какого-то особого душевного комфорта. Ведь в европейском искусстве это одна из главных тем, не правда ли?
Дьякон подумал и ответил:
– Мне кажется, причина в сложившейся традиции. Православный мир всегда больше внимания уделял Пасхе, нежели Рождеству.
Тихомиров кивнул:
– Да, есть такое мнение. Однако, когда разглядываешь старинные иконы, складывается впечатление, что русские иконописцы сознательно обходили эту тему стороной. Словно кто-то сильный и могущественный сказал им – «нельзя».
Тихомиров швырнул окурок в урну и принялся хлопать себя по карманам, негромко приговаривая:
– Ах ты, черт. Неужто опять…
– Что случилось? – спросила Марго.
Голос профессора зазвучал растерянно и жалобно.
– Да вот, понимаете… – забормотал он, все еще хлопая себя по карманам. – Собирался зайти в книжный и купить пару книжек, но позабыл бумажник дома. Как обидно. Теперь придется возвращаться сюда через всю Москву и терять целый день.
– Да, не повезло, – сказала Марго, втайне злорадствуя над вредным профессором.
Следует отметить, что Марго, при всей своей доброте и отзывчивости, была девушкой мстительной, обид она, как правило, не прощала никогда и никому. Тем более не собиралась прощать какому-то старикашке с раздутой репутацией, возомнившему о себе черт знает что.
«Получи на пироги», – мстительно подумала она. Но неожиданное вмешательство человека в рясе все испортило.
– Если хотите, я могу вам одолжить, – предложил молодой дьякон.
Профессор удивленно на него посмотрел.
– Правда?
– Конечно, – подтвердил тот с добродушной улыбкой. – А вы вернете мне деньги, когда вам будет удобно. Или пришлете по почте. Сколько вам нужно?
– Полагаю, рублей семьсот.
Отец Андрей достал из черного портфеля, лежащего на коленях, кожаный бумажник, отсчитал семьсот рублей и протянул их профессору.
– Благодарю вас! – сказал профессор, без всякого смущения принимая деньги. – Вы сэкономили мне кучу времени. Простите, я ведь, кажется, так и не представился. Аскольд Витальевич Тихомиров, историк, профессор культурологии.
– Очень приятно.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Куда прислать деньги? – поинтересовался профессор.
Отец Андрей продиктовал адрес, и профессор Тихомиров записал его в маленький блокнот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15