На десятые сутки Алексей увидел птиц. Их было много, и они спокойно летели к северо-западу. Потом в предутреннем сумраке вырисовалось на горизонте темное пятно. Алексей протер глазаон всю ночь не ложился, и от долгого напряжения в глазах рябило,снова навел подзорную трубу. Но вахтенный матрос уже кричал с реи:
Земля! Земля!..
Это была гора Муна-Роа, высочайшая из гор Гавайской гряды.
А после полудня, обогнув южный мыс острова, шхуна подходила к берегу.
«Вихрь» отдал якоря на середине рейда. Бухта Каируа была мало знакома, подойти ближе Петрович не рискнул. Острова вулканического происхождения могли встретиться всякие неожиданности.
Несмотря на период дождей, солнце щедро освещало береговую полосу, густо поросшую пальмами, пологие горы, уходящие вдаль, полукруглые жилища между деревьями, толпившихся и жестикулирующих людей. Даже невооруженным глазом Алексей мог разглядеть, что большинство из них были высоки и стройны и одеты весьма курьезно. Кто в шляпе и набедренной повязке, кто в одном только жилете, кто в башмаках. Все они указывали на прибывший «Вихрь» и на противоположную сторону бухты, где у самого берега стояло несколько малых судов и откуда быстро двигалась лодка.
Лоцман едет,сказал Петрович, вглядываясь в приближающуюся лодку.Дикие, а порядки знают!
Сдвинув зюйдвестку на затылок, он приказал матросу приготовить конец.
Лодка, выдолбленная из цельного ствола какого-то дерева, приблизилась к шхуне. Стоявший на носу человек подхватил брошенный ему канат и ловко взобрался на палубу. Это был высокий пожилой туземец, с прямым тонким носом, резко очерченным ртом, смуглый, курчавый, в европейской шляпе и матросской куртке, надетой на голое тело. Другой одежды на нем не было.
Прибывший не спеша огляделся, что-то крикнул оставшимся в лодке гребцам, затем вынул из рукава свернутую в трубку бумагу, протянул ее Петровичу. Зюйдвестка и почтенный вид старика привлекали его главное внимание.
Алексей едва не рассмеялся, видя, с какой важностью шкипер развернул бумагу, кивнул и, не разобрав в ней ни слова, передал ему.
Читай,сказал он солидно.Должно, по-бостонскому накумекано.
Бумага была старательно написана печатными английскими буквами и говорила о том, что держатель ее Пуикури начальник порта его величества короля Томеа-Меа, и что все шкиперы кораблей должны слушаться его указаний. Он же и главный лоцман. Вместо подписи стояла завитушка, а оттиск двухпенсовой монеты заменял печать.
Уже и тут свои порядки наводят! не выдержал Петрович.Козыри!.. Друг у дружки из-под задницы сиденье рвут.
И, неожиданно заупрямившись, отказался переменить стоянку по указанию лоцмана.
Пуикури не настаивал. Он молча обошел шхуну, озабоченно поглядел за борт. Затем скинул куртку и шляпу и нырнул прямо в залив. Пока Петрович и Алексей изумленно стояли у бортовых перил, не зная, что и подумать, начальник порта вынырнул с другой стороны корабля и, схватив конец, снова взобрался на палубу.
Будет можно,сказал он, подбирая английские слова и отдуваясь.Камни будет нет. Буря будет не разбивать.
Он оделся, спрятал бумагу и, бережно держа шляпу в руке, чтобы не замочить ее мокрыми волосами, спустился в лодку.
Смущенный поступком туземца, Петрович приказал салютовать крепости не семью, а одиннадцатью пушечными залпами и вывесить большой компанейский флаг. Старый шкипер вообще был озадачен. Прошлый приезд он приставал к этому же острову, и никаких новых порядков здесь не было.
Между тем целая флотилия лодок приближалась к «Вихрю» и вскоре окружала шхуну. На каждой лодке находилось пять-шесть человек мужчин и женщин, причем на женщинах были только набедренные повязки и венки поверх коротких курчавых волос, окрашенных у самых корней чем-то белым.
Алексей и матросы с любопытством столпились у борта. На лодках виднелись зелень и кокосовые орехи, на одной визжала большая свинья. Как видно, туземцы привезли все это на мену. Потом вперед протолкался бот с двумя миловидными сандвичанками, стоявшими во весь рост на носу лодки. Розовые кусочки ткани на икрах ног и длинные ожерелья из белых камней составляли все их одеяние. Не было даже поясных повязок. Женщины стояли спокойно и улыбались, а правивший лодкой мужчина, указывая на них пальцем, делал какие-то знаки.
На торг привезли!возмутился вдруг Петрович.Не надо! Не надо!замахал он рукой в сторону лодки.
Бат остановился, покачиваясь на чуть приметной волне.
Убери все концы,обернулся к команде старик.Имарш от борту!
Матросы нехотя выполнили приказание, а говор и крики на лодках усилились. Алексей разобрал несколько английских слов. Островитяне предлагали в обмен на материи свиней, кокосы и женщин все, что пользовалось спросом у американцев и англичан.
Ну и дела! сказал Алексей, и смеясь и возмущаясь. Гляди, на абордаж возьмут, Петрович! Может, купим у них свинью? Давно свежатины не ели. Да и, полагаю, прочие отстанут.
Но шкипер не хотел тратить товары зря. По опыту знал, что король пришлет не одну лодку провизии даром, а холсты и китайки пригодятся для обмена на сандал и таро.
Видя, что на корабль никого не пускают и прибывшие не открывают торга, туземцы разъехались. В гавани стало пусто. А вскоре наступили сумерки, темнота быстро сгущалась, и через час-полтора видны были только огромные звезды, повторявшиеся в воде залива. Потом на берегу выросли огоньки, они двигались от крепости по направлению к лесу. Красноватое пламя факелов отражалось в воде и еще больше подчеркивало черноту ночи.
Половину вахты Алексей провел в каюте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174