Смачно плюнул на него и бросил через решетку.
- Водичка есть, отмою, - сообщил я с улыбкой. - Ублюдок
клешерукий.
Удачное оказалось словцо! Обидное.
Пацан достал третью картофелину, которой вроде как и не положено
было быть в пайке. Попытался примериться сквозь узкие дырки решетки. Я
захохотал.
И тогда мальчишка достал связку ключей, злорадно улыбнулся и стал
отпирать замок.
У меня чуть челюсть не отвисла от удивления. Я-то на деялся, что
за полгода, за год сумею его в неистовство привести. Но дети - они
такие чуткие, раньше повезло!
С неимоверным трудом пацан сдвинул тяжелую решетку до половины. Я
вскочил и испуганно кинулся в угол. Kpикнул с надрывом:
- Эй! Эй, ты чего удумал, мерзавец!
Конечно, у пацана хватало ума, чтобы не пытаться лезть в камеру.
Он просто поднял рясу, спустил штаны и принял" мочиться, метясь в мою
сторону. Но напора явно не хватало - Ты даже ссать не умеешь, -
уведомил я.
Пацан торопливо заправил штаны, схватил картофеля и чуть
наклонился, целясь.
Вот он, мой шанс!
Яблоко, твердое зеленое яблоко, которое так хотелось было у меня в
правой ладони. Я бросил его одновременно мальчишкой. Изо всей силы,
будто речь о моей жизни шла.
Впрочем, так оно и было. Второй раз пацан бы на удочку не попался.
Картофелина больно ударила меня в щеку - мальчишка-то оказался не
бесталанный! Но и мой снаряд не промазал - звезданул его прямиком в
лоб. Самое обидное было бы, отшатнись мальчишка назад или упади на
полусдвинутую решетку.
Но все получилось великолепно!
Он вскрикнул, всплеснул руками, хватаясь за голову я рухнул прямо
в люк.
- Спасибо, Сестра! - завопил я, бросаясь к поверженному врагу. -
Господи, да благословенны дети малые, таковых будет Царствие Небесное!
Пацан хныкал, елозя на полу и пытаясь подняться. Он, видно, еще не
оценил до конца размеров катастрофы. Я рывком поднял его, встряхнул,
заботливо спросил:
- Не ушибся, дружок?
- А... - заныл пацан, сообразив, что попал прямо в лапы к
душегубу.
Похоже, он был цел, хранила Сестра.
- Не ори, поздно уже кричать, - утешил я его, сдирая с пацана
рясу, Хорошая ряса. Крепкая, почти новая. И башмаки крепкие, на
деревянной подошве.
Штаны оказались похуже, изрядно прохудившиеся и явно послужившие
не одному монашку, а рубашка - совсем уж гниль. Отпустив беззвучно
разевающего рот пацана, который тут же на четвереньках отполз к моим
любимым опилкам, я еще раз прикинул расстояние до потолка - и принялся
рвать рясу на полосы. Отчаяние придало мне силы: срывая ногти и
помогая себе зубами, я справился за несколько минут. Связал полученные
полосы по двое, потом - между собой. Подергал, что было сил. Выдержит?
Будет на то воля Сестры - выдержит...
Я потер щеку - она болела, и вроде как даже вкус крови был во рту,
Неужто ухитрился зуб расшатать, паршивец? Нет, похоже щеку прикусил.
- Лопнет веревка! - плаксиво сообщил мальчишка. - Тогда стану из
тебя веревки вить. - Я поднял башмак, привязал к концу веревки.
Примерился и бросил в люк. С первого же раза башмак застрял на
решетке. Я осторожно повис на веревке - держит...
Малолетний тюремщик с воплем бросился на меня, повис на ноге - я
едва успел отцепиться. Его небольшой вес мог послужить той последней
каплей, что переполнит чашу.
- Тебя убьют, убьют! - колотя меня кулачками по груди, кричал
мальчишка.
Тоже мне пророк...
Рукавом рубашки я заткнул ему рот, а порванной рубашкой связал
руки и ноги. Накрепко, уж узлы вязать я умею.
Уложил на опилки - зверствовать не к чему, зачем простужать
мальца? И вернулся к веревке.
Сейчас - или никогда...
Веревка потрескивала, но держала. Я лез, пытаясь двигаться как
можно более плавно, но притом быстро. Решетка немного накренилась, но
вроде бы застряла в проеме надежно.
Наконец я смог протянуть руку - и вцепиться в край люка. Еще
мгновение - и выбрался в коридор. Голый, грязный, страшный, трясущийся
от возбуждения и, чего скрывать, страха.
- Спасибо, Сестра... - еще раз прошептал я, глядя в темную дыру,
где едва угадывался ворочающийся на опилках мальчишка.
Факел торчал из выемки в стене и, похоже, собирался скоро
догореть. Под ним стояла корзина с остатками снеди - не я один обитал
в каменном мешке, валялась связка из трех ключей и благословенное
яблоко. Я поднял его, отер о тряпицу, которой были прикрыты пайки в
корзине, откусил.
Кислое. И совсем невкусное.
С факелом и ключами в руке, с веревкой вокруг пояса, я пошел по
коридору.
Не прекращая грызть яблоко.
На все решетки в коридоре был один ключ. Я открыл одну, за которой
заметил шевеление. Позвал. Присел, вглядываясь в темноту и покрепче
держась - не поймали бы меня на собственном приеме!
Но человек, распростершийся на тонком слое чего-то слежавшегося,
когда-то бывшего опилками, не реагировал. Тупо смотрел на меня, сжимая
в руке надкушенный кусок хлеба. Потом медленно повернулся спиной,
съежился и продолжил есть. Он весь был в грязи, длинные волосы
прикрывали спину до лопаток.
Ему уже не помочь. Его под руку выведи из темницы - обратно
поползет.
- Эх, святые братья... - прошептал я. - Лучше бы на плаху... все
добрее.
На связке оставалось еще два ключа. Я подошел к двери, ведущей в
комнату надсмотрщика, прислушался.
Тихо...
Подобрав ключ, я осторожно провернул его в замке. Ни скрипа, ни
шороха - механизм был заботливо смазан.
Готовый и к схватке, и к бегству, я заглянул внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17