Лазутчики Джака видели, как с помощью больших и высоких кристаллов,
тяжелые камни отрывались от земли и улетали так высоко за облака, что
видеть их не было никакой возможности. Будь проклят день, открывший путь к
познанию. Будь проклят, день, когда Учителя сделали их своими избранниками.
Обуреваемый мрачными воспоминаниями Джак Тач Крин упорно взбирался по
скалам и полз над пропастями, почти не останавливаясь на отдых; он шел весь
день до захода солнца, и когда заря восхода забрезжила над горизонтом, Джак
снова двинулся в свой полный опасностей путь.
Добравшись к вечеру второго дня до высокогорного плато, Джак понял, что
пришел, и начал убирать камни из небольшой в несколько метров окружности,
котловины.
После часа работы ему открылось дно, гладкой, матово поблескивающей чаши,
в которую без труда можно было вместить молодого стиростега. В центре чаши
находилось глубокое вертикальное отверстие. - Поэтому здесь и не
скапливается вода, - подумал Джак, - хотя, возможно, отверстие несет и еще
какое-то назначение.
Он знал, что силовой стержень чаши уходит на сотни метров вглубь скал и
использует при работе магнитную энергию Земли.
Встав у края, пугающего абсолютной чернотой отверстия, Джак
сосредоточился на своем теле и почувствовал, как пронизался необычайно
высокой вибрацией, отчего мышцы напряглись и словно потеряли вес.
Сейчас надо мысленно оторваться от поверхности, еще сильней сосредоточить
внимание... небо притягивает меня... без всяких усилий... небо
притягивает... И вдруг стало совсем легко, а плато пошло вниз, и уже видно,
как горы простираются под ним - Джак Тач Крином.
Сколько длился полет, Джак не знал, единственное, что осталось в памяти,
это тончайшая вибрация, которая сразу же начинала ослабевать, если он
отходил от верного направления; только одна мысль владела им - держаться
высокой вибрации - единственного маяка в безбрежном воздушном пространстве.
Путь Джак Тач Крина шел над океаном, но он не замечал ни волн, ни облаков,
ни звезд: главное - не потерять далекого, каким-то седьмым чувством
воспринимаемого ориентира. Но вот, мощь вибрации возросла и Джак понял -
конец пути близок.
Вскоре на горизонте показался берег, а еще через час правитель
светоносного государства приземлился, в такой же, как и в его горах,
каменной чаше...
...Утром Джак Тач Крин покинул отведенные ему покои и вышел в сад,
пьянящие запахи которого навевали состояние безмятежной отстраненности,
словно не было опасных приготовлений на границах страны Кринов. Это был
странный, ни на что не похожий сад; окружающие Джака деревья имели, либо
длинные многометровые листья либо маленькие, овальные, тысячами усеивающие
ветви и образующие величественные кроны. Со многих из них свисали
разнообразные плоды, что были поданы вчера в качестве угощения.
Между рощами и аллеями деревьев росли совсем уж невиданные цветы,
воспоминание о которых отчетливо воспроизводилось в наследственной памяти
Джака; оказалось, именно они издавали запахи, навевающие истомную легкость
и безмятежный покой.
Еще более удивительным оказалось отсутствие вездесущих рамфоринхов и
птеродактилей, но зато, с деревьев вспархивали другие обитатели воздуха; их
тела и крылья были покрыты не чещуей и перепонками, а... ах, да, перьями...
археоптерикс, - вспомнил Джак.
Он шел через рощи, пересекал полянки с цветами, наклонялся к каждому
лепестку и никак не мог насладиться потоком невыразимого фимиама; запахи
цветов его страны были терпкие и резкие, зачастую испражнявшие агрессивную
горечь.
Джак Тач Крин шел от аллеи к аллее, стараясь впитать в себя все: запахи,
деревья, цветы - все сразу и каждый в отдельности... Запомнить каждой
чешуйкой кожи, окончанием нерва, каждой жилкой и мышечным волокном: кто
знает, может быть посещение этого острова больше не повторится. Джак
оглянулся, и увидел... Учителя.
Он шел навстречу, с другого конца аллеи; сглаженные расстоянием очертания
внешности едва обозначались, но не узнать его было невозможно. Чувствуя,
как заколотилось сердце, едва сдерживая себя, чтобы не побежать навстречу,
Джак двинулся к Учителю. Да, это был он, непохожий ни на кого из стеннонов.
И чем ближе Джак подходил к Нему, тем сильнее пе реполнялся ощущением
собственной ничтожности, что горячей кровью заливало сознание, сокрушая
мысли и ломая слова - никак не желающие соединиться в фразу приветствия; и
язык, словно высох и омертвел... Джак сделал еще шаг на подкосившихся ногах
и упал, не смея поднять лицо, Джак - еще никому не поклонявшийся.
- Встань ученик. - Мягко произнес Мудрейший. - Встань и будь равным мне,
ибо лишь между равными может быть понимание.
И спокойствие проникло в душу Джак Тач Крина: он поднялся и пошел рядом с
Учителем, которого знал от своих предков уже тысячу лет.
Великий и Мудрейший был похож на стеннонов только внешне: также у него
было две руки и две ноги, и одна голова, и рост - ненамного превышающий
Джака, но на этом сходство и кончилось. Кожа Учителя имела темнокрасный
цвет, а черные глаза, казалось, занимали половину лица. На руках и ногах
его, было по шесть длинных тонких пальцев.
Учитель и Джак молча прошли по дороге сада и им не требовалось слов,
потому что оба понимали чувства друг друга - чувства доверия и покоя.
Также молча, без единого слова прошла утренняя трапеза и когда Джак Тач
Крин с благодарностью поднялся и хотел объявить о цели своего прибытия.
Мудрейший предупреждающе поднял свою шестипалую руку.
1 2 3 4 5