То есть, можно сказать, что при смене владельца потребительская стоимость этой части товара а возрастает. Таким образом, от аксиомы убывающей полезности мы переходим к предположению об убывающей полезности дохода. Выдающимся экономистам не составило труда распространить аксиому убывающей полезности на доходы. Так, проф. Пигу писал: "Очевидно, что любое перемещение доходов от относительно богатого человека к относительно бедному примерно такого же характера должно увеличить общую сумму удовлетворенности, поскольку это обеспечивает удовлетворение более насущных потребностей за счет менее насущных" [Pigou, Economics of Welfare, 4th ed. (London, 1948), p. 89]. Благодаря своей простоте это утверждение воспринимается легче, чем утверждение проф. Лернера: "Общая удовлетворенность максимизируется таким распределением доходов, которое уравнивает предельные полезности доходов всех членов общества" [A. P. Lerner, The Economics of Control, 3rd ed. (1947), chap. II, p.29]. Предельная полезность дохода -- это модный термин для обозначения удовлетворенности или удовольствия, получаемого от последней единицы дохода. Допустим, эта единица равняется 10 фунтам. Утверждение проф. Лернера означает, что доходы хорошо распределены, если потеря 10 фунтов будет одинаково переживаться всеми членами общества. Утверждение проф. Пигу означает, что передача 10 фунтов из одних рук в другие оправдана, если новому владельцу эта сумма принесет больше удовлетворенности, чем предыдущему. Проф. Роббинс со свойственным ему изяществом утверждал [L. Robbins, An Essay on the Nature and Significance of Economic Science, 2nd ed. (London, 1935), chap. VI], что распространение теории убывающей полезности на доходы не оправдано потому, что применение маржиналистской теории в этой сфере подразумевает сравнение степеней удовлетворенности разных людей. Это опять заводит в ту ловушку, которой стремятся избежать при разумном применении этой теории. Удовлетворенность разных людей, утверждает Роббинс, нельзя мерить одной меркой. Этот аргумент неожиданно оказался спасительным для приверженца экономики благосостояния, который взвалил на себя невыполнимую задачу уравнивания предельных полезностей для разных индивидов. Доказав, что это является патовой ситуацией, проф. Роббинс тем самым невольно вызвал следующий ход: "Вероятная величина общей удовлетворенности максимизируется при равном распределении доходов" (Лернер) [Lerner, The Economics of Control, pp. 29--32]. Нет необходимости подробно приводить доказательство проф. Лернера, которое опирается на в высшей степени искусственные предпосылки: первоначальное равенство доходов и то, что отклонения от этого равенства являются случайными. Силу аргумента равного распределения определяют не столько эти формальные рассуждения, сколько другое. Если равное распределение предлагается как средство максимизации удовлетворенности, те, кто выступает против него, возлагают на себя бремя доказательства того, что получателям больших доходов необходимо и больше удовольствия для достижения того же уровня полезности, а это не может не шокировать демократическое общество. Некоторые другие аспекты и оценки Таким образом, дискуссии о максимизации удовлетворенности неизбежно приводят к выводу о необходимости равного распределения. Этот вывод, однако, основан на предпосылке, что вкусы и образ жизни людей не обязательно формируются в соответствии с их доходами, что было справедливо отмечено профессором Пигу [Pigou, A Study in Public Finance, 3rd ed. (London, 1947), p. 90]. Не требует доказательств то, что снижение дохода вызывает снижение определенной удовлетворенности, тогда как повышение дохода выше определенного предела -- это получение пока еще не определенной удовлетворенности. Гораздо важнее то, что не всегда оправдано маржиналистское представление о доходе, как о последовательности убывающих величин, последняя из которых всегда может быть исключена без ущерба для других. Определенный образ жизни подразумевает определенную структуру расходов, из которых всегда можно "отжать воду". Но наступает момент, когда сохранение прежнего уровня жизни становится невозможным; человек должен приспосабливаться к новым условиям, он опускается на другой жизненный уровень, что неизбежно вызывает огромную неудовлетворенность. Можно сказать, что предыдущее обсуждение удовлетворенности отодвинуло на задний план уровень неудовлетворенности, вызванной потерей дохода. Поскольку мы все еще руководствуемся принципом Роббинса, что удовлетворенности и неудовлетворенности разных людей несоизмеримы, можно прибегнуть к другому известному способу измерения. Нельзя доказать, что сумма личных удовлетворенностей тех, кто приобретает, выше суммы личных удовлетворенностей тех, у кого средства изымаются. В самом деле, есть все основания полагать, что в случае распределения средств, отобранных у одних людей, среди такого же числа других, последние получат меньшую суммарную удовлетворенность, чем ее потеряют первые. Но дело в том, что эти средства распределяются между гораздо большим числом людей. И довольных будет больше, чем недовольных, плюсов больше, чем минусов; и поскольку нельзя точно измерить значение этих величин, остается констатировать преобладание плюсов над минусами и считать этот результат успешным, что фактически сейчас и делается. Всеми признается, что уровень неудовлетворенности не должен быть слишком высоким, и поэтому процесс сокращения высоких доходов должен быть растянут во времени. Чтобы решить проблему сравнения удовлетворенности и неудовлетворенности, решили идти эмпирическим путем. Если мы согласны с точкой зрения Лансинга, что демократия -- это строй хорошо управляемой борьбы, в котором сила должна брать верх без насилия, то мы можем сказать, что неудовлетворенность, вызванная потерей дохода, измеряется политическим сопротивлением мерам по перераспределению, и что победа или поражение этого сопротивления означает преобладание неудовлетворенности или удовлетворенности этими мерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32