– презрительно фыркнула Римма. – Куда тебе еще и кофе, на тебе и так лица нет. На кощея похожа, чучело ты наше. Скоро Карлик примет правильное решение кормить тебя внутривенно, капельным путем.
– А что? – растерялась я. – Что-то не так?
– Все не так! – безапелляционно заявила она. – Ты посмотри на себя. Тощая, кожа желтая, под глазами круги. Ты сегодня хоть спала? Вообще спишь или в нарды играешь по ночам?
– Черт, где зеркало? – перепугалась я. Судя по Римминым описаниям, я выгляжу пострашнее атомной войны. Интересно, почему я об этом ничего не знаю. Может, все-таки стоит повесить в ванной зеркало, в котором можно увидеть все лицо целиком. Полины Ильиничному зеркалу было от роду лет двадцать, и размером оно было примерно со столовую тарелку. В нем я видела свой нос (который, как я уже говорила, выпирал и не вызывал желания любоваться), немного глаз и щек. Более ничего. А если говорить о территории подстанции, тут зеркал вообще отродясь не водилось. В нашем туалете кроме престарелого унитаза и стопки бесплатных рекламных газет, заменяющих туалетную бумагу, не было ничего. Поэтому я себя рассматривала в карманное зеркальце, прикрепленное ко внутренней стороне пудреницы.
– Пойдем, – деловито хлопнув в ладоши, Римма повела меня по коридору.
– Куда?
– Как куда? – удивилась она. – Тебе зеркало нужно?
– Ну… даже не знаю. Да, наверное, нужно, – засомневалась я.
– Тогда к Карлику! – развела руками та. И действительно, как я могла забыть, что в кабинете руководства, там, где должна сидеть секретарша, на которую у подстанции перманентно не хватает денег, висит большое зеркало. В полный рос.
– А ключи? – цеплялась за соломинку я.
– У меня есть дубликат, – «утешила» меня она. И через минуту я имела счастье лицезреть и любоваться собственной персоной.
– Не может быть! – окончательно расстроилась я. В зеркале понуро стояла и таращилась на меня жертва анарексии – вытянутая вверх фигура вопросительного знака, с приделанными огромными глазами, и без косметики обведенными черными кругами.
– Убедилась? Тебе лечиться надо. Кушать жирное, много.
– Что со мной? – жалобно залепетала я.
– Что? Неразделенная любовь, бля, я так понимаю, – Римма вытолкала меня в коридор и закрыла дверь в камеру пыток. Я стояла и думала. Мысль, которую я думала, была незатейлива и проста до безобразия. Если Митя увидит меня такой, можно будет смело похоронить все мои планы о счастливом будущем, в котором он появляется хотя бы эпизодически. Увидев меня на выходе из самолета, он тут же захочет вернуться обратно к своим холодам, газу и женщине-телеграфистке. Уж наверняка она на моем фоне выглядит окончательной королевой.
– Можно, я возьму сегодня выходной? – робко чирикнула я. Римма долго смотрела вдаль.
– А что изменится, если я тебя отпущу? Ну, кроме того, что мы обе получим тумаков, – резонно поинтересовалась она.
– Понимаешь, он приезжает завтра. Пусть даже вечером. И я… мне надо…
– Многое тебе не успеть, – возразила она. Но я посмотрела на нее таким взглядом, что уже через полчаса я стремглав неслась в сторону дома, чтобы вытащить из загашника большую часть всех своих накоплений, которые мне, собственно, кот наплакал.
– Маша? Что случилось? Почему ты не на работе? – шаркала за мной по квартире Полина Ильинична. Еще бы, она разволновалась, ведь я впервые за все три года ушла с работы днем. Впрочем, однажды же меня с нее практически выгнали. В тот раз, когда я узнала о беременности.
– Полина Ильинична, – я внезапно остановилась посреди коридора, так, что она чуть в меня не врезалась. – Скажите честно, если бы вы были мужчиной, вы бы обратили на меня внимание. Ну, хоть на секундочку смогли бы представить, что меня можно хотеть?
– Что? – опешила бабуля.
– Ну, вот меня – меня можно полюбить. Хоть немного?
– А что с тобой не так? – удивилась она. Видимо, в отличие от Риммы, моя старушка смотрела не на меня, а сквозь. Так бывает с теми, кто находится слишком близко к нам, практически вплотную. Мы так много общаемся, что не замечаем, как меняемся.
– Я страшна, как черт! – от бессилия я сжала кулаки. Полина Ильинична несколько секунд с недоумением смотрела на меня, а потом выдала:
– Машенька, если бы я была мужчиной, я бы немедленно на тебе женилась! Господи, да лучше тебя нет в целом мире.
– Правда? – несколько полегчало мне. И все-таки, я сделала то, чего ни разу не позволяла себе в обычной жизни. Пошла в дорогой салон красоты.
– Что вы желаете? – любезно улыбнулась мне феерически красивая и нереально ухоженная девица в белоснежных брюках. В таких штанах, чтобы сохранить белизну, надо садиться только на стерильные матовые поверхности. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Ведь я человек, которому в свое время приходилось самой приводить в порядок белые халаты. Такая мука, я вам доложу. Хвала небесам, что на Скорой уже давно ввели синие робы. Просто небо и земля.
– Я бы хотела привести себя в порядок, – пространно намекнула я, более всего желая провалиться от стыда под землю. В сравнении с этой царицей полей, я выглядела засохшим бурьяном. Более всего меня «убили» ее ногти – длинные, отполированные, какого-то изысканного бежево-розового оттенка. И с тонко нарисованным деревцем. Все это великолепие я рассматривала, пока она изящно листала прейскурант. Потрясали и ногти, и прейскурант. Я бы ушла отсюда немедленно, не задумываясь, ибо здесь за одну только укладку мне предлагалось выложить львиную долю моей официальной зарплаты.
– Так что будем делать? – ласково улыбнулась девица. Я заставила себя вспомнить отражение в Карликовском зеркале, сжала зубы и улыбнулась ей в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76