– Не, ну совсем распоясались! Понаехали тут… Обнаглели! – защебетала общественность. – Езжай к себе в Чуркистан.
– Интересно, а кто ж вас тут лечить-то будет? – ухмыльнулась я. – Этот пропойца, я так понимаю.
– Без тебя, чеченская морда, разберемся! – заверил меня он.
– Да если бы я была чеченкой, от вас бы тут через пять минут мокрого места не осталось! А, впрочем, вы правы. Я действительно из Грозного, так что дайте-ка, я вас получше разгляжу, чтобы знать, кому ночью глотки резать! – окончательно не ведая, что творю, выдала я.
– Ах ты, сука! – озверел мой борец за чистоту Москвы и ринулся ко мне. Тут, наконец, инстинкт самосохранения сработал и у меня, и у продавщицы. Она принялась кричать «Караул!» и «Милиция!», а я заорала «Насилуют!». Дальше, как в плохом кино, где зритель явственно замечает, что драка инсценирована, я увидела около своего лица вяло надвигающийся трясущийся кулак. И, не дав ему сильно встретиться с моим глазом, я нанесла удар под дых коленом. Удар, который должна уметь наносить любая уважающая себя женщина. А уж я, как женщина из Скорой Помощи, имеющая богатый опыт ночных столкновений с подвыпившим элементом, наносила удар практически с профессионализмом обоих братьев Кличко, вместе взятых. Господин правозащитник очень удивился, потом согнулся пополам и заскулил. Толпа расступилась передо мной, как воды перед Моисеем. Немая сцена!
– Два литра кефира, пожалуйста, – гордо выдохнула я, шарахнув купюру на прилавок.
– Возьмите сдачу, – робко пропищала продавщица. Я несла кефир, как главный приз в долгой мучительной борьбе, а вслед мне слышался шепоток. Я вышла из магазинчика в состоянии аффекта. Я знаю, что говорю. Мне приходилось диагностировать подобное. Человек не понимает, как он мог совершить подобное! Но тем не менее, все уже сделано, причем вот этими самыми ручонками. И остается только тикать, что я и сделала, пока потерпевший не пришел в себя и не решил дать мне сдачи. Дворами я пробралась в свой подъезд, и села, наконец, в лифт. Там, под тихий скрежет лифтового мотора я подумала, что кефир не стоил того. Однозначно! Лучше бы я купила его в супермаркете через дорогу. Потому что непонятно, как теперь ходить на работу. В зеркале лифта достоверно отражался плавно растекающийся по моему лицу синяк.
– Душечка, я не понимаю, как на вас могли напасть? – Полина Ильинична рассматривала мой синяк под глазом с лупой.
– А вот так! Обозвали чеченкой и дали в глаз! – рассказала я.
– Знаете, дорогая, я бы обошлась и вчерашней ряженкой. И все-таки, среди бела дня! – потрясалась она. Хотя тот факт, что я мужественно сражалась за то, чтобы принести ей кефир, ее положительно потряс. Знала бы она, из-за чего я на самом деле полезла в драку. Просто в тот момент мне было совершенно необходимо дать в нос любому представителю сильной половины человечества. Ух, ненавистные мужики!
– Я помешала им похмеляться! Этого они мне простить не смогли, – я усмехнулась. После того, как мною была одержана полная безоговорочная победа, адреналин еще гулял барином по моей крови.
– Скажи мне, пожалуйста, а больше у тебя ничего не произошло? – хитро прищурилась бабуля.
– С чего вы взяли? – попыталась увильнуть я.
– А с того, что раньше ты бы никогда в драку не полезла, – Полина Ильинична хлопнула кулачком по столу. – Ну-ка, рассказывай, что стряслось!
– Да ничего особенного! С мужиком рассталась, – осторожно вымолвила я, но, естественно, через некоторое количество пыток, я во всем созналась. Причем во всех самых грязных подробностях. И про то, как он все пытал меня относительно моего темного прошлого, а я молчала, как партизан. И о том, как не понравилось ему мое настоящее.
– Н-да, история, – промолвила баба Полина, а по ее тону я поняла, что большую часть она знала и без меня. – Пойду-ка я, погуляю.
– Зачем? – не поняла я.
– Надо! – уверенно кивнула она и отправилась на променад. То бишь, на скамейку во дворе, на бабуськинский командный пункт. Через несколько часов она вернулась усталая, но полная информации.
– Митяй твой – дурак. Жил с женой в Коньково, в квартире, которую купил на свои денежки. У них там дочь, собака, то-се.
– Что то-се? – не поняла я.
– А то, что он и в Ямбург-то начал ездить, чтобы на собственную квартиру заработать.
– И? – конечно же, мне было дико интересно все, что касалось Мити. Пусть даже теперь это не имело никакого значения.
– Ну, и заработал. И вообще, втянулся. Машину купил, жену с дочкой в Турцию возил каждый год. А она, конечно, сучка…
– В смысле?
– А как в том анекдоте, который про «возвращается муж из командировки…».
– А-а! Ну, это он мне и сам говорил, – разочаровалась я.
– Это еще не все!
– Не все? А что еще? – удивилась я. Мне и этого было достаточно, чтобы понять, что не будет мне прощения.
– А еще она его из квартирки той выперла. Обвинила его в мордобое, заявление написала, и еще в каком-то ужасе обвинила. Вроде бы он у нее что-то жутко ценное украл. С дочерью видятся по расписанию. В квартире она теперь живет с тем самым любовником, с которым он ее и застукал. Представляешь?! И если он на квартиру претендовать будет, она сразу в суд. Вот он у тетки теперь живет. И всех ненавидит. Все-таки, он на эту квартиру пять лет зарабатывал.
– Вот это да! – причмокнула я языком. Надо же. Неудивительно, что его так пугает любое вранье. – Ну, у вас там на лавочке и база данных. Майкрософт отдыхает!
– А то! – бабуся покраснела от удовольствия. Пришлось сделать укол папаверина. На всякий пожарный.
– Ладно, проехали. Что ж теперь поделать. Не сложилось, значит, – вздохнула я.
– Но ты его любишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76