– Да как ты смеешь! Я всю душу в тебя вложила, неблагодарная.
– Ага, а папуля просто рядом постоял. Просто забыл презерватив надеть.
– Что??? – захлебнулась мамуся и выпучила на меня глаза. Да, простой юмор подворотен ей недоступен. Но перевес явно оказался на моей стороне. Она замолчала.
– Чего ты хочешь? Говори, мам, и не надо этих нравоучений. У меня и без тебя сейчас не самый лучший период.
– Ты сама виновата. Зачем было терять такую хорошую работу?
– То есть ты, такая вся правильная и умная, искренне сожалеешь, что я отказалась кинуть на деньги мать – одиночку? Так?
– Не так. Но поверь мне, у меня большой жизненный опыт. Ей наплевать, что ты сделала это ценой потери работы. Заплатит тебе в лучшем случае пятьсот долларов. Или вообще решит, что ты перебьешься без денег.
– Мам, нельзя так откровенно источать жадность. Не ты ли меня учила, что не все измеряется на деньги. Что главное – чистая совесть.
– Ты сделала больше, чем надо. Жертвовать хорошей работой…
– Да чем же она была так хороша, эта работа? – возмутилась я. – Ведь если бы я там осталась, мне бы все время пришлось применять в жизнь эти кидальные схемы. А я не хочу. И я тебя уверяю, есть и другие фирмы.
– Так тебя и возьмут.
– Наверняка возьмут. Я риэлтер с опытом…
– Ха! – скривилась она. – Опыт по ЖЭКам в очередях стоять.
– Хотя бы. Вот пройдут праздники, я возьму газету и устроюсь, не боись. А ты лучше давай, помоги мне придумать, как на наши остатки соорудить праздничный стол и что мы нашим клушкам подарим.
– Шурик хочет коньки.
– Это нереально. Ей придется перебиться.
– Похоже, нам всем придется перебиться. Почему у тебя совсем не осталось денег?
– Я заплатила в банке за два месяца вперед.
– Зачем?
– Чтобы иметь два месяца на раскрутку в другой компании. Чтобы не пришлось снова продать что-нибудь из папиных подарков.
– Да уж… – протянула мама. – Есть у меня двести долларов.
– Неужели? И ты молчала? – поразилась я.
– А что ты предлагала? Отдать тебе, а потом пропадать с голоду?
– Мама!
– Ладно. Я знаю, как ты стараешься. Я куплю Шурке коньки сама. Прямо сейчас поеду в Ашан и куплю, они там стоят всего семьдесят долларов. И Нютке куплю кукол. Слава богу, в пять лет еще не оцениваешь подарки соразмерно их стоимости. А ты, дорогая, купи еды и приготовься завтра нести вахту у плиты. – Итак, мама все-таки нашла аргумент, с помощью которого полностью подчинила меня себе. Дала мне взятку, а я за деньги последнее время готова на все, даже подчиниться любимой мамочке. Но как она умудрилась раздобыть двести баксов – ума не приложу. Наверное, весь год пенсию откладывала.
– Ты еще здесь?
– Бегу – бегу, мамочка, – засуетилась я. Пусть командует, зато мне не придется делать непринужденное лицо, когда мои обделенные дети будут в слезах и истерике кататься по полу. Я поскакала на рынок, потом еще раз, потом в магазин, во второй, в третий. Сначала я поняла, что у меня отваливаются руки, потом, к обеду у меня отказались ходить ноги. Денег мало, поэтому основные порции радостей жизни я закупала на дешевейшей Мытищинской ярмарке, оттопывая каждый раз по нескольку километров. Так что часам к пяти у меня упало все. И все опустилось. Как раз вовремя, так как пришла от подружек Шурка, волочащая за собой на аркане упирающуюся и отказывающуюся подчиняться грубой диктатуре силы Анютку. Они осмотрели дом, меня, сумки. Но решили, что мало мне на свете кар небесных. Что надо добавить, вот поросюги.
– Мам, а что, елки у нас так и не будет?
– Чего? А вы почему не нарядили до сих пор? – как это я не заметила полное отсутствие зеленого атрибута смены нумерации года!
– Так нечего наряжать!
– Достаньте с антресолей…
– Ага, – выразительно посмотрела на меня Шурище. – Здесь прям море антресолей и на каждой по елке. Але, мать? Ты переработала.
– О, господи!
– Вот именно! – она торжествовала. Еще одна проблема как минимум, мне обеспечена! Елочка, моя хорошенькая аккуратненькая искусственная елочка с искусственным снегом, которую мы с Серым купили лет пять назад, и очень удачно, осталась в квартире на Покровке. Кошмар, и игрушки там же. Катастрофа! Я бросилась звонить своему Джонсу, который после долгих интернациональных усилий, направленных на достижение понимания, выдавил из себя:
– О, Йес. Отшен хоуроушая йолошка. Мы наряжал ее вместе с май фриенд. – Ту часть фразы, из которой следовало, что я эту отшен хоуроушую йолошку хочу забрать, он со свойственным американцам цинизмом и следуя двойным стандартам, понимать отказался. На совсем исчезающем русском пожелал мне счастья и на этом беседу оборвал. И не поручусь, что все это он проделал трезвым. В общем, проблему пришлось решать по-другому. На негнущихся ногах снова выпираться в пургу и тащить домой облезлое зеленое чудовище, изначально бывшее отростком сосны, но по нелепости, продаваемое за копейки в качестве любимицы детворы – елочки. У нее были хлесткие ветки с жесткими иголками, колючий жирный ствол. И при этом она выглядела ужасно лысой и кособокой. Все-таки есть резон в искусственном товаре, он однозначно красивее. Впрочем, один плюс все-таки был. В нашем съемном домике вдруг все запахло сосной. Не самый плохой аромат, на самом деле. Что же касается игрушек, то я наотрез отказалась тратить драгоценные деньги на дорогущие шары и висюльки. Мы пошли радикальнее. Накупили около двух кило разнообразных, преимущественно все же шоколадных, конфет, и все их навесили на сосну, привязав нитками. Сверху навалили ваты и залакировали все дешевым, но красивым дождиком. Процедуру закончили часа так в два ночи, причем мама и Анютка отвалились раньше, но отряд, то есть мы с Шуряком, не заметил потери бойцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79