Ну вот, а как-то раз он со мной разговорился. Слово за слово, уже пора было закрывать паб, и тут граф сказал, что проводит меня в мою комнату. Что, дескать, в столь поздний час молоденьким девочкам разгуливать в одиночку небезопасно. В пабе уже никого больше не было. Я, конечно, была польщена до визга. Представляете: меня, простушку, столь знатный и богатый господин провожает. А комната моя была над конюшней, всего-то через двор от паба. Ну вот, в ту самую ночь это впервые и случилось. Граф поднялся ко мне.
- А что именно случилось, миссис Андерсон? - поспешила уточнить Шарон.
Женщина потупилась.
- Он воспользовался мной, - просто сказала она.
- Как, он вас изнасиловал? - воскликнула Шарон, с превеликим трудом сдерживая волнение.
- Нет, - Стелла Андерсон покачала головой. - Нет, мисс Хэтч, он меня не насиловал. Я и сама не могла толком понять, что он делает. Видите ли, я была набожная католичка, и даже не представляла, что могут делать мужчины с девушками... - Она всхлипнула и утерла нос платком. - Я была ещё невинной.
- И он, значит, воспользовавшись вашей неопытностью, сделал вас женщиной? - сочувственно спросила Шарон.
- Да, мисс Хэтч, вы правы. И это продолжалось около полугода. Граф был очень добр ко мне. Подарки без конца дарил: чулки, украшения, всякие безделушки. И вдруг однажды я поняла, что беременна. Не я даже, а одна молодая женщина. Я-то и понятия не имела, отчего дети бывают... - Она вдруг осеклась, глаза наполнились слезами. - Я повинилась перед графом, а он просто взбеленился. Поносил меня последними словами, сказал, что это вовсе не его ребенок, а я скверная, испорченная девчонка, и приказал покинуть деревню. Денег мне дал. Сотню фунтов - тогда это было очень много. И я ушла, пристыженная.
- У вас сохранилось что-нибудь из его подарков?
- Нет, мне пришлось все продать, чтобы заработать денег на пропитание. У меня ничего не осталось, кроме нескольких его писем. Я уехала в Бирмингем, родила там Эмму, а потом устроилась на работу, в паб "Холостяк". Эмма жила в комнатке наверху, и мы кое-как перебивались. Я старалась ей ни в чем не отказывать, работала от зари и до зари. Я очень люблю мою дочурку, мисс Хэтч, и всегда мечтала, чтобы у неё было все, как у других. И вот теперь впервые случилось так, что я уже не способна дать ей то, что ей нужно. Все, что у меня осталось, это - наша тайна. Одна моя подруга сказала, что крупная газета может хорошо мне заплатить за нее. Это правда, мисс Хэтч? Я всегда читала "Трибьюн", ещё мой отец приучил меня к этой газете. Вот почему я именно к вам и обратилась.
- Вы поступили совершенно правильно, миссис Андерсон. Скажите, а о чем попросила вас Эмма?
- Моя дочурка очень любит танцевать. Как и Диана. В колу балетного мастерства я её отдать не смогла, мне это не по карману было, но танцевать она выучилась. Стала профессиональной танцовщицей, несколько лет в Париже выступала, пока это несчастье не случилось. Она упала и повредила колено, бедняжка. Доктор сказал, что нужна операция, но очереди в бесплатной клинике нужно целых два года ждать, потому что, по словам врачей, жизни её травма не угрожает. Но это не так, мисс Хэтч, ждать она не может. Она ютится со мной в тесной муниципальной квартирке, и это её просто убивает. Мне нужно пятьдесят тысяч фунтов на операцию, мисс Хэтч. Моя дочурка этого заслужила.
- Это большие деньги, миссис Андерсон, - серьезно промолвила Шарон, прекрасно понимая, что "Сан" или "Миррор" тут же охотно выложат за эту сенсацию сумму, в два раза большую. - Скажите, вы принесли письма и фотографии?
Стелла Андерсон положила прозрачную папку на стол и достала из неё стопку фотографий.
- Это моя Эмма в детстве. Здесь ей тринадцать, и она в балетной пачке, которую ей одолжила школьная подруга. Ой, как она мечтала стать балериной, но, увы, таких денег у нас никогда не водилось. Да и росту в ней многовато было. Вот, а этот снимок сделали в день её рождения, двадцать один тут ей исполнился. А это их свадьба. Муж её настоящей скотиной оказался, вы уж извините за крепкое словцо. Четыре года они прожили вместе, а потом он сбежал с другой женщиной. Бедняжка Эмма все глаза выплакала. А эта фотография была сделана в Париже, где она танцевала. Мне стыдно на неё смотреть, почти голую, но Эмма говорит, что у них все в таких костюмах выступают. И что ещё за перья такие? Ну, как, скажите, можно танцевать в головном уборе, как у вождя индейцев?
Шарон разглядывала фотографии, не веря собственным глазам. С них на неё смотрела высокая и статная молодая женщина с потрясающей фигурой, с коротко подстриженными светлыми волосами и синими глазами. Она поразительно походила на Диану, хотя и выглядела несколько простовато. Ничего, подумала Шарон, пара часов с гримером и парикмахером, и она у нас станет аристократкой голубых кровей.
- А письма, миссис Андерсон, могу я на них взглянуть? - спросила Шарон, которой все труднее становилось сдерживать волнение.
- Они тоже в папке, - ответила женщина, и вдруг глаза её испуганно расширились. - Господи, их здесь нет! Неужели я их в самолете выронила? Нет, не может быть - они, наверно, где-то здесь. Помогите мне найти их.
Лихорадочный поиск в кабинете результатов не дал.
- Стив, - распорядилась Шарон, - отправь пару репортеров, чтобы проверили самолет, на котором прилетела миссис Андерсон, и такси, которое доставило её сюда. - Пошевеливайся!
- Дома у меня есть ксерокопии, - упавшим голосом пролепетала Стелла Андерсон. - Они вас не устроят?
- Сегодня же вечером мы отправим с вами в Бирмингем пару репортеров, чтобы они их взяли, - сказала Шарон. - После чего, если вы не против, мы поселим вас с дочерью на несколько дней в каком-нибудь тихом отеле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111