О них совсем уж было забыли, как вдруг они сами о себе
напомнили, и весьма оригинальным способом. В институте начали происходить
странные вещи...
На этом скудные факты из официальных институтских отчетов обрываются
и начинаются живописные легенды, одну из которых я и хочу рассказать.
Началось все с того, что один из лаборантов был найден в
книгохранилище мертвым с открытой книгой в руках. Этому сначала не придали
значения: ну что особенного - старик-лаборант во время чтения отдал богу
душу, да и в медицинском заключении о смерти фигурировали данные о его
слабом здоровье. Но несколькими днями позже в том же хранилище один за
другим были найдены трупы трех сотрудников института. И во всех случаях
непременным было наличие одной и той же книги, одной из книг Мертвого
города, которые принес профессор Дил. Вот тут и закрутилось колесо
официального расследования. Ничего в ходе расследования не прояснилось,
лишь новые загадки. Первое, что бросилось в глаза бравым детективам из
службы охраны личной безопасности - был массивный стеллаж, который
каким-то чудом перекочевал от стены на середину комнаты, а это было под
силу свершить лишь дюжине крепких молодцев, да и то при условии, что на
его полках не будет книг; а он ведь был забит ими до самого верхнего
яруса. По сравнению с этим, другие не менее загадочные явления были
отнесены к разряду мелочей, что и завело следствие в тупик. Архив на все
время следствия был опечатан, и в течение года ничего странного не
происходило, пока некий Сим Альвекю, абстрагировавшись от сдвинутого
стеллажа и прочей чертовщины, не высказал гипотезу о том, что причиной
смерти всех архивных жертв является книга, с которой их всех обнаружили.
Каким образом ему удалось заразить своей идеей следователей, так и не
узнал никто, но через некоторое время гипотеза переросла в официальную
версию, в которой все книги Мертвого города фигурировали как "особые
экземпляры" - так их окрестили и в завершающем следственном акте, после
утверждения которого книги со всеми предосторожностями были направлены в
закрытый фонд. И вот тут-то и началось самое загадочное во всей этой
истории, и если всему предшествующему можно было найти еще какое-то
разумное объяснение, то все последующее попахивало мистикой. Один за
другим стали исчезать сотрудники закрытого фонда, исчезать бесследно,
просто уходили в хранилище и не возвращались. Никаких следов в хранилище
не было обнаружено, а охранники клялись, что из хранилища закрытого фонда
никто не выходил..."
Что произошло дальше, Длинный так и не успел рассказать. Что-то
произошло, что помешало ему окончить свой рассказ. Что именно, я никак не
могу вспомнить. А это было, по-видимому, очень важно, но времени на
раздумье у меня не оставалось. Под резкие окрики колонна остановилась и
началась перестройка. Все это было мне знакомо, знакомо до мелочей, все
это уже было и я знал, что последует дальше. Команды на каком-то странном,
как будто бы не знакомом мне языке, смысл которых я, как ни странно,
прекрасно понимал, и это суетливое развертывание в шеренги...
Чувство опасности теперь перешло в самый элементарный животный страх.

Спать совсем не хотелось, и когда я посмотрел на часы, то сразу понял
почему - они показывали ровно полдень. До встречи с Аликом оставался час и
из него сорок минут на дорогу до ипподрома, а это означало, что водные
процедуры, утренний моцион и трапезу придется провести по ускоренной
программе, что я и сделал.
Автобус остановился, быстро почти полностью опустел и водитель лениво
проворчал в микрофон: "Остановка Центральный ипподром, следующая остановка
академика..." - фамилию академика заглушил скрип закрывающихся дверей.
Центральный ипподром - придумал же кто-то название, как будто у нас в
городе есть еще и нецентральные ипподромы. Ну ладно, пусть уже будет
центральным, но зачем тогда самый что ни на есть Центральный ипподром
располагать на окраине?
На следующей остановке я сошел. В чисто познавательных целях прочел
фамилию того самого академика, в честь которого названа эта остановка, и,
повернувшись на полные 180 градусов, как меня учил Алик, двинулся в
сторону конюшен. Конюшни были местной достопримечательностью, знающие люди
проникали через них на ипподром, экономя таким образом сумму, равную
стоимости входного билета. Я к категории знающих людей не относился, что,
однако не помешало мне воспользоваться советом одного из знающих, не в
целях экономии, а исключительно из духа противоречия. До первого заезда
оставалось еще десять минут и я мог не спешить, но невесть откуда
появившееся чувство, что вскоре должно произойти нечто из ряда вон
выходящее, заставило меня ускорить шаг. И вот, когда я уже было собрался
форсировать ограду, отделяющую меня от цели моего путешествия, посредством
проникновения через дыру в заборе, навстречу мне вынырнул какой-то
подозрительный тип и, поинтересовавшись наличием у меня сигарет, попросил
одолжить ему одну во временное пользование. Без сожаления расставшись с
одной из сигарет и успев сделать два десятка шагов навстречу
неизвестности, я вдруг остановился, пораженный странной мыслью,
промелькнувшей у меня в мозгу - "Выследили!", - и страх обнял меня своими
липкими щупальцами, сковав движения. Только несколько мгновений спустя я
заставил себя обернуться, обливаясь холодным потом и ощущая болезненные
позывы к мочеиспусканию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26