Нужно было знать, прости меня, Боже, нужно было знать.
- Но каким образом? - спросил Ротгар, пытаясь успокоить своего брата.
- Нужно было понять все сразу, когда я узнал трусливое, подлое истинное лицо этого человека, наносящего удар из-за спины. Все эти месяцы передо мной стоит лицо этого сукина сына норманна, который наносит страшный удар по голове своего господина. Человек, который совершает такой поступок, а потом возлагает вину на другого, не ведает глубин своего бесчестия. - Слезы текли у него из глаз, он их даже не старался утереть. - Бедный господин Хью. Он, вероятно, и не знает, какую змею пригрел на груди.
- Господин Хью? Значит, ты видел, как на него напал кто-то из своих? Ротгар тут же вспомнил о слабом подозрении, возникшем у него, когда Мария подробно описывала ему нападение, во время которого был сражен Хью.
- Конечно, один из его людей. Правда, тогда я не знал, что он будет нашим господином. Но я видел, как норманнский рыцарь с каштановыми волосами вывалился из седла, словно ему нанесли удар секирой, и этот норманн, который трахнул его по голове, схватил меня за шкирку, обвинил меня в этом преступлении. Вот после этого они и бросили меня в эту дыру, то бишь яму. Признаюсь, я очень испугался, Ротгар. Если бы я вошел в хижину в тот момент, когда он был с моей женой, то непременно снова оказался бы в "забвении", и только одному Богу известно, какую кару он бы выбрал для меня.
Ты только посмотри, как он ее изуродовал, и все из-за чего? Я слышал, как она кричала ночью, а утром увидел своего сына, который сидел неподалеку от хижины, весь сжавшись от холода и страха. Мне нужно было ворваться сюда, когда на нем не было штанов.
В голове Ротгара все мысли смешались, закружились хороводом, но на передний план все же выступал страх за Марию. Пусть Эдвин сам казнит себя за то, что он такой глупец; Ротгар опасался наихудшего, зная до каких глубин человеческой подлости может дойти Гилберт, а он оставил ее в полном одиночестве, у нее не было никаких средств для защиты, кроме горшочка с отравленной мазью и бестолкового братца. Вдруг одна, пока еще не сформировавшаяся до конца мысль пронеслась у него в сознании. Он подошел поближе к отцу Бруно.
- Не скажете ли вы мне, что вам известно о тех разбойных нападениях и актах саботажа, происходящих в районе строительной площадки?
- Ба, я могу тебе рассказать об этом, - откликнулась Хелуит, собрав все оставшиеся силы, чтобы сплюнуть на пол. - Всем этим занимается этот сукин сын норманн с помощью бандитов с большой дороги в районе Стиллингхэма. Он платит нашим крестьянам, чтобы они поднимали побольше шуму по этому поводу, и этим развлекается.
- Тот же норманн?
- Да, тот же.
Эти сведения бросали новый свет на угрюмое нежелание местных жителей назвать виновника этих действий.
- Вы должны рассказать об этом, оба, и ты, Эдвип, и, ты, Хелуит.
- Предоставь нам только возможность, и мы прокричим об этом с высоты замка, который ты помогаешь строить.
- Думаю, не стоит ждать так долго. - Ротгар быстро оглянулся. Какое оружие ты намеревался применить против этого норманна?
- Твоя пика всегда мне неплохо служила, - ответил Эдвин, кивнув на дверь, где возле стены стояло копье с зазубренным острием.
- Что вы замышляете, сын мой? - спросил отец Бруно.
- Одно дельце, которое должен был завершить давным-давно, отец, - ответил Ротгар, сжимая в руке копье. Он знал, что никакие слова отца Бруно не поколеблят его решимости выбрать для Гилберта Криспина более милосердной смерти, чем он на самом деле заслуживал.
- Хелуит, ты мечтала об отмщении, - сказал он, подбрасывая в руке копье и пытаясь определить точку его равновесия. - Клянусь тебе принести сюда его сердце, но оно, конечно, будет черного цвета, я в этом уверен, такое же черное, как и его волосы на отвратительной башке.
Хелуит, застонав, тревожно зашевелилась.
- Черный? Нет, под его шлемом у него были волосы серого цвета, щедро усеянные сединой, - сказал Эдвин.
- У Гилберта Криспина волосы на голове черные, как вороново крыло. Только у сэра Уолтера седые.
- Да, вот этот дьявол с серой шевелюрой нанес по голове удар своему господину, он сжигает строительные материалы, он изуродовал мою жену, сказал, кивая головой, Эдвин. Этого сукина сына, этого негодяя зовут Уолтер. Он действует заодно с этим подлецом Филиппом Мартелом.
Глава 20
Хотя праздник Пасхи предполагает торжества до рассвета, было еще очень темно, когда Мария с монахинями, собрав свои узлы, направились к конюшне. Во дворе их поприветствовал Уолтер, держа в руках фонарь, освещавший целое стадо - кобылу Марии, коня Уолтера, двух безмятежных ослов, принадлежащих монашенкам, и замыкал его, сидя верхом на своем мерине, Филипп.
- Почему вы так рано уезжаете с праздника, Филипп? - спросила его Мария, не испытывая особой радости от его компании.
- Разве могу я вам позволить совершить эту поездку до монастыря лишь в сопровождении Уолтера в качестве вашего защитника, миледи? Сейчас в пути, особенно ночью, полно опасностей.
- Вы на самом деле хотите, чтобы эти люди нас сопровождали? - прошептала аббатиса. - Наверняка можно найти других.
- Но я никому так не доверяю, - ответила Мария, влезая в седло. Ее только беспокоило, что придется разделять неприятную компанию Филиппа, нет, все же нужно с этим смириться, даже приветствовать, так как в таком случае он лишится возможности совать свой нос в дела Хью, если он будет у нее на виду. Она осадила свою нетерпеливую кобылу, пропуская вперед Уолтера с Филиппом.
Следуя позади, она внимательно следила за ними. Она никогда не замечала, как они похожи, - такие же широкие плечи, почти одинаковый рост, их волосы также отливали серебром, отражая лунный свет, - единственное различие в лошадях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111