Где мягкий соломенный тюфяк и меха располагают к любви. Я не привел бы последнюю проститутку в такую хижину, где я должен выносить на ночь на мороз этот вонючий соломенный тюфяк, чтобы кишащие в нем паразиты не оказались в моих и без того остриженных волосах. Черт подери, как мне хочется, чтобы ты привела мне два бурдюка с вином!
В отчаянии она пыталась догадаться до смысла его слов.
- Значит, тебе нужно обязательно напиться, чтобы совокупиться со мной?
- Нет, - ответил он, чувствуя, как пропадает веселость. Его поведение стало таким же серьезным, как и ее. - Но глоток-другой вина может помочь нам чувствовать себя друг с другом более раскованно, в таком случае легче говорить о том, что у тебя на самом деле на сердце.
- Мне не нужно никакого вина, чтобы говорить правду, - сказала она.
- Ах так? В таком случае скажи, почему ты на самом деле хочешь, чтобы мы женились? - бросил он.
Ей тут же самой захотелось выпить. Ротгар прав; когда по ее жилам разливается смешанная с вином кровь, ей легче говорить о том магическом чувстве, которое пронизало все ее тело, когда она впервые прикоснулась к его коже, о том, как ему удалось добраться до глубины ее сердца. В состоянии легкого опьянения она могла осмелиться и признаться, что из всех мужчин только он, кажется, был способен покончить с ее проклятым томительным одиночеством, чтобы только он был рядом с ней, это бы наполняло жизнью все ее существо.
- Ты прежде пыталась изложить мне истинные причины, - сказал он, выражая нетерпение из-за ее продолжительного молчания. - Теперь я тебе помогу. - Если ты будешь замужем за другим, то Гилберт не сможет принудить тебя выйти за него.
- Ты прав, но лишь частично, - призналась она.
- Даже если он убьет меня, то какой ему толк в останках какого-то сакса?
В этом она не была до конца уверена. - Может, у него что-то есть на уме.
- Все равно люди станут поддерживать только Хью.
- Хотелось бы надеяться.
- А ты можешь рожать детей? - Он вдруг неожиданно нахмурился, словно вспомнив о своей бездетности.
- Я однажды забеременела, но ребенок так и не родился. Ухаживающая за мной старуха заверила меня, что первый раз выкидыши случаются довольно часто, так что не стоит беспокоиться.
Кажется, ее ответ удовлетворил его.
- Завершение сегодняшней нашей сделки означает, что мы можем не объявлять о предстоящем браке с целью выявления каких-либо препятствий, стоящих на его пути, принимая во внимание, что у нас может появиться ребенок.
- Да, ты прав.
Она ожидала, что он что-то скажет еще, но он молча уставился в пылающий огонь. Представленные в таком свете веские причины для заключения брака казались делом рассчитанным и совсем незначительным, и в результате лишь бледное подобие чувства охватило ее сердце.
- Существуют ли какие-нибудь другие причины? - спросил он, словно невзначай.
"Нужно сказать ему, что есть и другие причины", - неожиданно пришло ей в голову, и сердце учащенно застучало у нее в груди от этой мысли. Она понимала, что сорвавшиеся с губ слова, какими бы малозначительными они ни были, не вызовут у него никакой реакции, свидетельствующей о том, что у него тоже есть хотя бы малая частичка тех чувств, от которых распирало все ее существо. Она молча ждала.
Казалось, он старательно пытается выяснить причину ее молчания. Потом он сказал:
- Значит, дело между нами уложено, не так ли? Чувство горького разочарования охватило ее, оно было таким всеохватывающим, всеобъемлющим, что даже такой неумеющий прятать своих эмоций человек, как она, мог зашататься и с головой выдать себя. Пытаясь собрать осколки разбитой гордыни, Мария спросила:
- Ты, значит, удовлетворен заключенной сделкой?
Последовало продолжительное молчание, а тем временем усиливалась жара от огня, который, казалось, отражаясь от стен, изводил их еще больше.
В этой тишине вдруг послышался его голос:
- Да, я удовлетворен. За исключением одного.
- Чего же? - Она почувствовала, как у нее сохнет во рту; ее произнесенные хриплым голосом слова, казалось, все еще дрожали в удушливой, угнетающей атмосфере хижины.
Уголки губ Ротгара дернулись в кривой усмешке. Легким движением руки он теребил свое крепкое восставшее мужское естество, которое неуклюже пряталось за его одеждой. Задыхаясь, Мария широко раскрывала рот, словно большой рост этого человека, его сила, восставшее естество лишали ее возможности в полной мере вдыхать спертый, нагретый воздух.
Его полуулыбка исчезла, все его тело напряглось. Его глаза, в которых теперь ничего нельзя было разглядеть, блуждали по всему ее телу; они, казалось, оставляли жгучее клеймо на том месте, на котором задерживались, и теперь у нее не оставалось ни тени сомнения в том, что он искал, чтобы должным образом заверить заключенную между ними сделку.
Глава 11
Ротгар подошел к ней вплотную, заставляя ее закидывать голову, она попала под чары его искаженного долгим мучительным желанием лица, его роковых для нее движений, словно сильное саднящее влечение охватило все его существо. Его дыхание стало неровным, его грубая мужская хрипотца отзывалась судорогами, пронизывающими все ее тело, даже ее прекрасные волосы, казалось, тянулись к нему.
- Посмотри на мою руку, - прошептал он, словно объятый благоговейным страхом. - Ее притягивает к тебе какое-то колдовство.
Рука дрожала, словно на самом деле действовала чья-то невидимая сила. Он коснулся ее локона.
- Смотри, - сказал он, накручивая ее волосы на свой широкий палец с грубо обрезанным ногтем. При мерцающем огне костра они по-особому блестели на фоне его грубой, покрытой мозолями кожи, словно золотисто-коричневый шелк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111