Может, его секретарша? Хотя... она слишком стара для этой роли...
– Здравствуйте, я – Майлс Вондерхэйм, – представился Майлс. – Племянник... почившего... Патрика Вондерхэйма.
– Пожалуйста, проходите, – сухим, словно шелест листа, голосом, ответила женщина. – Мистер Слоутли ждет вас.
Она впустила его в контору и закрыла за ним дверь. Майлс почувствовал себя неуютно. На мгновение ему даже показалось, что это – вовсе не адвокатская контора, а похоронное бюро. Это ощущение прошло только после того, как женщина распахнула перед ним дверь в светлый и просторный кабинет Рэйнольда Слоутли. Майлс почувствовал облегчение, когда зимнее солнце, пробравшись через дырочки прозрачного тюля, ударило ему в глаза.
Рэйнольд Слоутли стоял спиной к окну возле большого деревянного стола. Он сдержанно улыбнулся Майлсу – учитывая повод, по которому молодой человек оказался в его конторе, – и кивнул ему.
– Насколько я понимаю, вы и есть Майлс Вондерхэйм? – Майлс кивнул в ответ. – А я – Рэйнольд Слоутли, адвокат. Можно просто Рэйнольд, без церемоний.
– Можно просто Майлс, – улыбнулся Майлс. Он огляделся по сторонам, но, к своему удивлению, не увидел в кабинете ни одного человека. – А где остальные? – удивленно поинтересовался он у Рэйнольда.
– Остальные? А мы больше никого и не ждем. Вы единственный, кого мистер Вондерхэйм упомянул в завещании... Впрочем, скоро вы и сами все поймете. Присаживайтесь, прошу вас.
Майлс рассеянно кивнул и сел на предложенный ему стул. Неужели его мать была права, и он – единственный наследник Патрика Вондерхэйма? Сердце у него взволнованно забилось. Не может быть... Если это действительно так, то мысли о работе в адвокатуре можно аккуратно собрать и положить на полочку забытых вещей... Это перспектива обрадовала Майлса. Ведь ему совсем не хотелось продолжать династию известных адвокатов, начавшуюся с его прапрадеда... Но он знал: радоваться пока рано. Кто знает, может быть, у Чудилы были немного другие планы по поводу наследника?
– Итак... – торжественно изрек Рэйнольд Слоутли, ковыряя ножиком сургучную печать на внушительном пакете. – Ваш дядя не просто оставил завещание... Он оставил вам кассету, на которой изложил все требования к своему наследнику. – Мисс Штайн, – обратился он к сухощавой даме, которая встретила Майлса. – Попросите мистера Маргита внести магнитофон и телевизор. Сейчас мы просмотрим запись, которую оставил Патрик Вондерхэйм.
Начинается, усмехнулся про себя Майлс. Патрик даже перед смертью не вышел из привычного образа чудилы... Однако Майлс испытывал невольную зависть к почившему дядюшке. Патрик Вондерхэйм мог позволить себе чудачества. В отличие от отца Майлса, да и самого Майлса...
Пожилой упитанный мужчина принес в кабинет видеомагнитофон и поставил его на деревянный стол. Ту же самую операцию он проделал и с телевизором. Майлс пытался понять, почему они не сделали этого заранее и заставили его томиться в ожидании. Может быть, Рэйнольд хотел, чтобы Майлс прочувствовал всю торжественность момента?
– Мистер Маргит. Нотариус, – представился упитанный мужчина. Он завершил процедуру торжественного вноса техники и подсоединил провода.
Майлс улыбнулся про себя. Слово «нотариус» прозвучало так торжественно, словно мистер Маргит хотел объяснить ему, Майлсу, что он не просто человек, который возится с техникой.
– Майлс Вондерхэйм, – вежливо представился Майлс.
Привычный к подобным церемониям, сейчас Майлс почему-то испытывал раздражение. Может быть, потому что ему не терпелось услышать речь Чудилы Патрика? А может быть – Майлс с неудовольствием уличил себя в корыстных мыслях, – все дело в том, что он жаждал поскорее вступить в права наследника?
– Что ж, – произнес Рэйнольд, – теперь мы можем выслушать завещание Патрика Вондерхэйма.
Мистер Маргит нажал на кнопку, и перед глазами Майлса возникло лицо дядюшки, испещренное сетью морщин. На этом увядшем от старости лице выделялись одни глаза. Но они стоили многого: молодые, по-прежнему светящиеся живым задором и лукавством, они казались Майлсу воплощением дядюшкиного чудачества. У него дрогнуло сердце. Как будто маленькая булавочка уколола его. И уже не потому, что Майлс ждал, когда дядя объявит его своим наследником. До него вдруг с неожиданной горечью и болью дошло, что этого человека больше нет. Что он уже не существует, не дышит, не смеется... А ведь когда-то Майлс был ребенком, и дядя вертел его в своих огромных руках, как маленькую куклу... Майлс с ужасом осознал, что на его глаза навернулись слезы. Но он не мог так опозориться в присутствии адвоката, нотариуса и мисс Штайн, кем бы ни была эта старая дева...
Воспоминание о сухой, как осенний лист, мисс Штайн, помогли ему справиться с приступом горечи. Майлс снова стал Майлсом. А Майлс Вондерхэйм никогда не плакал. Ни при каких обстоятельствах...
Дядя Патрик лукаво улыбнулся ему с экрана. Майлс попытался представить, что дядя вовсе не умер, а попросту переехал в другую страну и оставил эту запись на память племяннику.
– Здравствуй, Майлс, – поздоровался с ним дядя. – Ты прекрасно знаешь, что твой дядя... Э... – Э... немного чудаковатый человек. Таким он был всю жизнь, таким и остался перед завершением своего жизненного пути... Жаль только его, то есть мои чудачества... не принесли никому ничего хорошего... Но я надеюсь, – хитро улыбнулся он, – сделать это «хорошее» после своей смерти... Дело в том, – дядя посерьезнел, – что когда-то я вел довольно беспутную жизнь. И, конечно, как многие люди, совершал ошибки. Одна из этих «ошибок» – женщина по имени Кора Маккинли, в которую я когда-то без памяти влюбился.
1 2 3 4 5 6 7 8