– Зато вы обе версты коломенские, колбасы вареные, – заверещала младшая, и разговор принял совсем другой оборот.
На следующий приемный день Антон Иванович не приехал, не было его и потом.
Сестры решили, что молодой человек занят подготовкой к свадьбе. Поэтому, когда дежурная в классе объявила, что к Аделии пришли, та очень удивилась. Еще больше удивило ее то обстоятельство, что на этот раз не позвали ни Полю, ни Лелю. Она одна сидела подле опекуна.
– Аделия Станиславовна!
Она с изумлением посмотрела на гостя.
Отчего он обращается к ней так официально?
– Сударыня! Вы помните наш разговор в зимнем саду под Рождество? По глазам вижу, что помните. Так вот, этот разговор заставил меня посмотреть на вас совсем иными глазами. Я много думал о вас в последнее время и пришел к выводу, что вам совершенно незачем ехать в Калугу к вашей родственнице.
Сердце Аделии затрепетало. Она остается в Петербурге! Она хотела спросить, где она будет жить после выпуска. Но не успев задать вопроса услышала ответ, – Вы не поедете в Калугу, потому что я предлагаю вам стать моей женой.
Девушка молчала и с изумлением смотрела на Антона Ивановича. Господин Липсиц повторил свое предложение:
– Согласны ли вы, госпожа Манкевич, выйти за меня? Разумеется, после вашего выпуска.
– Да! – выдохнула Аделия. – Господи! Конечно да!
Вот, оказывается, какой подарок припасла для нее судьба! Счастливое предчувствие ее не обмануло!
Антон Иванович смотрел на Аделию и улыбался. Ему хотелось поцеловать нежную щеку, прижать к своей груди это трепетное создание. Но он не мог позволить себе подобной вольности посреди приемной залы, среди воспитанниц и строгих классных дам. Тем более что одна из них явно прислушивалась к их разговору, пытаясь уловить обрывки фраз. Она ходила круга ми и с каждым разом все ближе и ближе подходила к молодым людям. Почему Манкевич теребит и складывает в гармошку свой идеально наглаженный передник? Почему ее уши так горят? Может быть, этот самоуверенный господин говорит о чем-то непристойном? Классная дама не вытерпела и решительно направилась в сторону гостя. В это время Липсиц встал и громко произнес, обращаясь к классной даме:
– Мадемуазель! Проводите меня к ее превосходительству. Я как опекун госпожи Манкевич желаю сделать важное заявление вашей начальнице.
Через час весь институт гудел. Чудесная, сказочная история. Несчастная, правда, не бедная сирота прямо из дверей Института идет под венец с добропорядочным и состоятельным человеком. Это ли не мечта каждой девушки!
Глава четвертая
– Я что-то тебя, голубчик, не пойму! – недовольно пожала плечами Нина Игнатьевна. – Ты, что это, на несовершеннолетней жениться собрался?
– Почему же на несовершеннолетней?
Ей уже восемнадцать!
– Ах, так ты о старшей говоришь! Батюшки! – Она обмахнула лицо платком. – Да ты как будто не в своем уме.
Из этих сестриц только на младшенькую и смотреть-то можно, старшие до того неприглядные! И что ты в ней нашел? Никакой привлекательности, совершенно никакой! Да еще это воспитание институтское, сплошное жеманство, притворство.
Научат жену разным наукам, будет мужу указывать какие книжки читать! Ее покойница мать такая гордячка была, и тоже институтка!
– Маман! Мне моя избранница кажется верхом совершенства и привлекательности. Она не яркая красавица, но мне этого и не надо. Мне нужна верная и нежная супруга, и Аделия сможет ею стать.
– Да когда же ты успел разглядеть-то? – продолжала сердиться мадам Липсиц. Ее второй подбородок угрожающе колыхался. – Да разве я пригласила бы их в свой дом, если бы знала, во что это воплотится?
– Матушка, позвольте вам напомнить, что решение пригласить девушек погостить у нас принадлежит мне. И решение о своем выборе я так же принимаю самостоятельно.
– Ты хочешь остаться без моего благословения? – ахнула мать.
– Я не могу понять причину вашего недовольства моим выбором. Я думаю, вы недовольны именно тем, что не вы, а я сам нашел себе невесту. Простите, не угодил. – Сын сухо поцеловал матери руку. – Надеюсь, что вы вскоре перемените свое мнение.
С этими словами он удалился. Мать осталась в раздражении и недоумении.
Обидным казалось все: что решил жениться не на той, которую она предполагала в невестки, что без обиняков высказал ей свое мнение и что легко пренебрег ее нежеланием принять его выбор. Нине Игнатьевне нечем было припугнуть строптивого сына. Она не могла лишить его наследства, он был богат, гораздо богаче ее самой. Отсутствие благословения тоже не поколебало бы решения Антона. И не мудрено, она иногда со страхом думала: «Да верует ли он в Бога?»
– Верую, матушка, верую, – смеясь ответил сын, когда она однажды рискнула его об этом спросить. – Но только тогда, когда он мне в делах помогает!
Через несколько дней Нина Игнатьевна поостыла. Она знала своего мальчика и знала, что его решение неизменно. Она недоумевала: вокруг столько красивых девушек, и гораздо более богатых. А у этой еще и сестры, о которых придется заботиться и устраивать их судьбы!
– Матушка! – заявил Антон Иванович как-то утром. – Я вчера был в Институте и сделал предложение Аделии.
– Разумеется, оно было принято? – с сарказмом спросила мать.
– Разумеется, – , последовал добродушный ответ. – Я говорил с начальницей.
Она согласна не препятствовать моим посещениям, при условии, чтобы все было в рамках приличия и не способствовало излишнему возбуждению других воспитанниц. Прошу вас, поезжайте туда, повидайтесь с Аделией и уверьте начальницу в самых благих намерениях нашего семейства.
И будьте, пожалуйста, поласковее к бедной девушке, ведь вы скоро станете ей второй матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55