– Итак, Евгений пропал, он не писал, не общался со знакомыми, точно растворился. Я не знала что и думать, ведь я не подозревала о его связи с девушкой и их совместном побеге! Целыми днями я ломала голову, куда он запропастился, что с ним происходит. С ужасом чувствовала, что моя власть над ним тает как снег под солнцем. И тут, о чудо, все разъяснилось! Явилась мадам Ковалевская требовать от меня адреса беглецов. Воистину красивая голова, но глупая! То есть она сама мне все и выложила! Я сделала вид, что знаю, но не скажу, сама же готова было ее расцеловать! Потом, однако, радость моя поутихла. Я, разумеется, его найду, не иголка в стогу сена! Но ведь он любит, я чувствовала это через тысячу верст! Именно поэтому он перестал общаться со мной. Значит, он решил порвать наши отношения, отодвинуть меня на задворки своей жизни. Теперь Надя свет в окне! Но почему она, безликая и некрасивая?
Как такая женщина может рождать сильные чувства, Владимир Иванович?
– В Надежде Васильевне было то, чего нет в вас, княжна. Искренность, естественность. Она была глубокий и прекрасный человек, и дело вовсе не во внешности, ее душа была прекрасна!
– О да! Я думаю, что понимаю вас! Когда мужчины рассуждают о прекрасной душе, то про себя они думают о груди и бедрах!
– Ваш цинизм отвратителен! – вскричал Роев.
– Зато я искренна и честна, точно как ваша бесценная супруга, дважды обманувшая вас! – ядовито парировала Верховская.
Роев поник головой. Рассказ продолжился.
– Передо мной стояла задача не просто найти беглецов, а сделать так, чтобы Евгений покинул свою возлюбленную, посеять между ними враждебность и ненависть. Тут и был извлечен дневник. Вот это было настоящее пугало для моего любимца! Призвала Еремеева и дала ему подробнейшие инструкции. Он человек творческий, по-своему талантливый, и, судя по результату, роль он сыграл вдохновенно.
– А вы не боялись доверить мошеннику тайну семьи? – полюбопытствовал Сердюков.
– За это он получал великий куш. У Еремеева открывалась единственная возможность поправить свои дела. А это и была мечта его беспутной жизни. При всей его никудышности и подлости он не утратил сентиментальности, родовое гнездо, семейный рай и прочие иллюзии привлекали его чрезвычайно. Он соблазнил нашу толстуху-невестку и через нее вышел на Евгения. Конечно, мне было тяжело доставлять ему боль, но он сам меня вынудил к этому! Они примчались в Петербург. Еремеев с докладом, Лидия вслед за Еремеевым, как осел за морковкой, а вскоре и мой ненаглядный мальчик. Он был, конечно, не в себе. Бедняжка Надин оказалась брошенной на произвол судьбы. Евгений выглядел совершенным подлецом, а это и входило в мои планы. Вряд ли она смогла бы его простить. Я затаилась. Лидия своим поведением содействовала моим планам как нельзя лучше.
А тут еще и телеграмма из Парижа, мол, преставилась драгоценная возлюбленная, не перенесла тягот жизни и предательства любимого человека! Я эту телеграмму потихоньку прочитала, вынув на секундочку из кармана домашнего халата Евгения. А то, думаю, что это мой мальчик ходит как сомнамбула, с безумным остановившимся взглядом? Оставалась Лидия. Ну, эта глупая корова сама вырыла себе яму. Она и впрямь возомнила себя женой. Евгений, после моих советов, ей подыграл, она растаяла, потеряла бдительность и приказала доставить дневник домой из адвокатской конторы, где она его хранила. Вероятно, желала сжечь и тем самым добавить мужниного расположения и обезопаситься от козней зловредной тетушки! Ха-ха! – Татьяна Аркадьевна показала мелкие острые зубки. – И надо же такому случиться, что именно в этот день она покушала негодных грибков и покинула нас навсегда!
– И вам не жалко несчастной, которую вы так хладнокровно отравили? – Сердюков смотрел на собеседницу с плохо скрываемой неприязнью.
– Она не выполнила правил игры, – жестко ответила Татьяна Аркадьевна. – Ей надлежало удовольствоваться титулом и жить тихонько в стороне. Она же возомнила себя и впрямь княгиней Верховской да еще претендовала на чувства Евгения. Поделом ей!
– Мне кажется, что это неоправданно суровый приговор! – сухо произнес следователь. – Но так или иначе вы признали факт своего участия в отравлении невестки и соучастия в нем Евгения Верховского.
Княжна равнодушно пожала плечами.
– Я же сказала вам, что от своих слов я откажусь, а доказать вам ровным счетом ничего уже не удастся.
– Хорошо! Оставим этот эпизод! Не угодно ли вам продолжить?
Княжна кивнула. Со стороны все выглядело так, как будто двое друзей слушают захватывающую историю.
– Теперь мне сложнее говорить. Трудно описать счастье. Евгений овдовел, душа его опустела, и теперь этой измученной душой и телом овладела я! Наконец свершилось! Он мой и только мой! Более нет никого меж нами! Я столько лет этого ждала! Сбылась мечта моя, мои грезы сделались явью! Много ли людей могу похвастаться подобным!
– Да уж! – покачал головой Сердюков. – У вас своеобразное представление о счастье!
Княжна не ответила на это замечание и продолжала:
– Теперь, когда мы снова стали близки и оба знали, что меж нами нет, кровного родства, естественным было наше стремление повенчаться.
Я вижу вашу ухмылку, господин Сердюков! Конечно, я, прежде всего, стремилась к такому шагу. Евгению, вероятно, уже было просто все равно. Мы уехали в неведомую глушь, заплатили попу столько денег, сколько он не видел со своего нищего прихода за год, он повенчал нас.
Правда, чтобы его душа была чиста пред Всевышним, мы показали ему дневник, и он поверил, что мы не родственники. А потом потекли дни и месяцы сплошного блаженства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70