– Откуда мне знать? – Сердюков потер пальцем переносицу. Его длинный нос от усталости заострился и казался еще длинней. – Конечно же, мои наблюдения привели к такому печальному выводу.
Ведь мы, полицейские, в ходе расследования опросили множество людей, живших в дачном поселке. От них я узнал о некоем господине Яблокове, с которым вас, Вера Вениаминовна, частенько видели в последнее время.
– Это никого не касается! – Вера метнула на Сердюкова ненавидящий взгляд.
Каким отвратительным теперь казался этот высокий сутулый человек с маленькими бесцветными глазками, редкими волосами и длинным носом, который суется, куда не следует!
– Так вот, я навестил Антона Антоновича Яблокова в его петербургской квартире. Странная вещь получается. Жалкий человечишка, ничтожный бухгалтер, блеклая внешность, пустота внутри и при этом огромное, непоколебимое самомнение! И этот тип уверял меня, что между вами произошел безумный, отнюдь не платонический, полный пылкой страсти роман. В результате чего господин Яблоков, как человек, воспитанный в старых традициях, вынужден был просить вашей руки, Вера. Он получил отказ от Вениамина Александровича в достаточно грубой форме. И вот что удивляет: конечно, в жизни бывает всякое, любовь прихотлива, но представить себе, что вы, Вера, девушка из такой семьи, с вашей внешностью, вашим воспитанием, вашими жизненными притязаниями – и вдруг этот жалкий бухгалтер! Это немыслимо! А если и возможно, то только в одной ситуации: схватить кого попало в любовники, в женихи, в мужья и вырваться из-под отцовской опеки, освободиться от груза знаменитой фамилии.
– Бог-мой, Вера? Неужели ты могла так поступить? – простонала Ольга.
– Эта жалкая интрига вас больше всего волнует? – съязвила Вера. Она оправилась от страха, вернее, страх разоблачения и публичный срам сделали ее смелой, слова едкими, а улыбку злой. – А как бы вы поступили в моем случае, когда жизнь превращается в непреходящий кошмарный сон? Ты просыпаешься и ждешь, что он кончился, а он все тянется! Да, я очень надеялась, что когда вас, Ольга Николаевна, не станет в нашем доме, я воцарюсь в нем как королева. Я стану как мама! Недаром мне все твердили вокруг, что я становлюсь все больше и больше на нее похожа! Но мгновения моего торжества оказались скоротечны. Будни же заполнились тяжкими запоями отца, его невыносимой раздражительностью, он ненавидел весь свет и выедал мне всю душу своими бессмысленными многочасовыми сентенциями. Он контролировал каждый мой шаг, каждый вздох, любую мысль и желание, полагая, что он лучше меня знает, как надо дышать, любить, жить. Он выбрал для меня роль благородной жертвы. Мне не полагался муж и никакая иная любовь, кроме любви к нему. Я должна была с собачьей преданностью сносить все его капризы и причуды, дурное настроение, неудачи, которые сыпались на его голову.
Я не видела злополучных бумаг, которые вы обнаружили, но я тоже подозревала, что с писательством дело неладное. А как мучительно ездить в издательство, изворачиваться, плести небылицы, придумывая отговорки! Но при этом я ни на секунду не забывала, что он бывал иным, таким чудным, что я прощала ему все! Да, Яблоков – это попытка к бегству, но она не удалась. Я не могла его покинуть, как это сделала Ольга! И тогда я стала мечтать, сначала чуть-чуть, иногда, а потом уже постоянно, о том, чтобы он покинул меня!
– Вера! Опомнись! Замолчи! Ты оговариваешь себя! – Павел здоровой рукой попытался притянуть к себе сестру и положить конец кошмарному монологу.
– Сударь! Попрошу вас не вмешиваться! – резким голосом приказал Сердюков. – Продолжайте, Вера Вениаминовна!
– Нет! – встряла в разговор Ольга. – Не смейте принуждать ее оговаривать себя! Вы же видите, она от расстройства помешалась! Она не могла желать смерти своего отца!
– Явно, может быть, и нет. Но в глубине души, так же, кстати, как и вы сами, она рассчитывала именно на такой исход своего представления. Я имею в виду пресловутое явление призрака.
– На что это вы намекаете? Я, что ли, по-вашему, тоже хотела убить мужа?
Ольга Николаевна обомлела и уставилась на следователя широко раскрытыми глазами.
– Напрямую нет. Но когда вы привезли страшные компрометирующие бумаги и предъявили Извекову, вы вполне могли предположить, что его хватит удар, поскольку он был человек весьма нездоровый. Вот так, легко и просто, без развода вы становитесь вдовой! Ваши слова приблизили Вениамина Александровича к смерти. Он сильно выпил, вероятно, уже тогда он почувствовал себя нехорошо и вышел в коридор. И тут в горячечном алкогольном бреду он узрел призрак Горской. Истомленное попойками сердце не вынесло. А вы, милое шаловливое дитя, вы, Вера, – Сердюков ткнул длинным пальцем в направлении девушки, – вероятно, не раз пробирались в комнату покойной матери, примеряли ее одежду, пытаясь стать такой же, как она, красивой, независимой, талантливой. Ее яркие образы стояли перед вашими глазами. Особенно те, которые вы запомнили из кино.
Известно, что роль, где Горская является призраком погибшей возлюбленной, – одна из самых удачных у нее. Очень запоминающийся образ. Он, вероятно, был в вашем сознании еще с детства. И вы невольно преобразились именно в такую Горскую. Так возник призрак. А потом вам захотелось предстать в новом облике перед зрителями. Вам наскучило общаться только со своим отражением в зеркале. Но как явиться? Испугать интереснее всего, тем более, как я знаю, подобные злые шутки в вашем доме уже случались.
При этих словах следователя Павел густо покраснел.
– Кого вы хотели напугать, быть может, снова мачеху, а может, и папашу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69