Вера поспешно одевалась в сырую одежду, содрогаясь от омерзения, холода и ощущения физической нечистоты. Зато она могла торжествовать. Путь к духовной и телесной свободе, по образу и подобию госпожи Бархатовой, открыт! Но только удовлетворения не наступило. ;
Антон Антонович между тем, не замечая неудовольствия возлюбленной Веруши, пребывал в полном восторге.
– Стало быть, теперь драгоценная моя Вера Вениаминовна, нам прямой путь под венец! – пропел он своим мягким голосом. – Правда, честно сказать, я не был готов к столь стремительному развитию сюжета, но если все так сложилось, я как человек честный и добропорядочный намерен тотчас же просить вашей руки!
Вера живо обернулась. Пожалуй, так даже и лучше. Пусть ее мужем станет именно такой вот бухгалтер Яблоков. Кто она сама по себе, без имени папы и мамы – да никто! Поэтому вполне уместно переменить громкую фамилию и стать некоей госпожой Яблоковой, Верой Яблоковой. И тогда конец мучениям и самоедству, она станет сама собой. Конечно, они не проживут вместе и месяца, но она будет внутренне свободна.
Отец утратит над ней власть…
Думая так, Вера насильно улыбнулась, окрыленный Яблоков соскочил с кровати и принялся помогать ей одеваться. Она с трудом переносила его неумелые прикосновения, борьбу с незнакомыми предметами женского гардероба, непослушными крючками.
– Как, вы сказали, вас зовут? – Вениамин Александрович в третий раз задал этот вопрос молодому человеку нелепого вида, явившемуся вместе с Верой после прогулки под дождем.
– Папа! – укоризненно произнесла Вера.
– Ты напрасно сердишься, моя девочка! Я в толк не могу взять, о чем вещает этот господин. У меня разом все из головы выскочило, ушам не верю! Вы изволите просить руки Веры? Руки моей, моей дочери! – Он остановился против собеседника и вперил в него горящий взор.
– Да-с, – смущенно улыбаясь, произнес Яблоков. – Я понимаю, сударь, ваше отцовское расстройство. Все некоторым образом получилось, так сказать, неприлично быстро, но не извольте беспокоиться, я непременно желаю жениться на Вере.
Не извольте беспокоиться, я вам предоставлю полный отчет и о своей жизни, о моих почтенных родителях, своих доходах! Семьсот рублей в год, сударь!
– Отчет о жизни! Семьсот рублей! – застонал Извеков. – Да вы вроде как не в своем уме, милейший Вы хоть понимаете, в какой дом, к кому пришли!
– Да-с, Вера говорила, что вы какие-то книжки пишете. Но это не страшно, мы вам мешать не будем, мы отдельно поселимся, – продолжал мямлить жених, с лица которого не сходила кроткая улыбка.
– Бред! Бред! Да я вам прямо говорю, Вера вам не пара!
– Но помилуйте! – Яблоков изумленно развел руки. – Отчего же? Мы с Верой Вениаминовной…
– Нет, не желаю этого более выносить! Простите и, ради Бога, уходите!
Антон Антонович испуганно попятился.
Ему показалось, что его сейчас вытолкают взашей. Он беспомощно взглянул на несостоявшуюся невесту, которая в течение всей этой сцены не проронила ни слова.
Бледная Вера стояла поодаль, глаза ее нехорошо блестели, но она явно не думала об унижении и обиде Яблокова. Помощи от нее ждать не приходилось.
– Ступайте, ступайте, голубчик! – миролюбиво проговорил Извеков, видя, что непрошеный гость двинулся к дверям. – Мы все постараемся побыстрее забыть неприятное событие, не так ли, Вера?
Бросив последний взгляд на девушку, удрученный и недоумевающий Яблоков двинулся прочь. Когда он удалился, Вениамин Александрович замолчал. Традиционно в подобной ситуации благородный отец должен укорять и стыдить свое легкомысленное и оступившееся дитя. Но он, увы, утратил это право! Вера смотрела по-новому, без прежней робости и безоговорочного обожания, и он не рискнул ни упрекать, ни корить дочь.
– Вера, бедная моя деточка. – Он легонько обнял ее и всплакнул.
Но девушка, доселе легкая на любые слезы, не ответила потоком покаянного рыдания. Она внимательно прислушивалась к себе. Внутри ее души росли неведомые ранее опасные чувства и мысли.
На другой день после нелепого сватовства Извековы съехали с дачи и вернулись в Петербург. На бухгалтера Яблокова столь скоропалительный роман и несостоявшееся жениховство подействовали престранным образом. По возвращении в столицу он тотчас же побежал в ближайшую книжную лавочку и потребовал сочинений господина Извекова. Приказчик понимающе закивал головой, как же, самый модный писатель, и выложил перед оторопевшим Антоном Антоновичем целую груду книг.
– Какую изволите взять?
– А что поинтересней будет? – робко промямлил Яблоков.
Лицо приказчика выразило изумление.
Как, в наше время нашелся человек, не знавший ничего из Извекова, самого Извекова!
– Пожалуй, эту заверните. – Бухгалтер ткнул пальчиком в первый попавшийся том. – Впрочем, и эти две тоже!
Придя к себе, отобедав щами и лещом с кашей, он заперся в спальне и принялся за чтение, боясь, чтобы прислуга не застигла его за столь легкомысленным занятием.
Уже давно наступила ночь, а Яблоков все судорожно перелистывал страницы, глотая главу за главой, дрожа всем телом и представляя в каждой героине книги свою потерянную возлюбленную.
Глава 38
– А вот и наш призрак! – Следователь изготовил свой «Смит и Вессон». – Правда, быть может, в подобной ситуации лучше бы сгодился осиновый кол или серебряная пуля? Что ж, сейчас поглядим, какие они из себя, пришельцы из потустороннего мира!
Сердюков и Сухневич побежали обратно, так как звуки послышались из той части дома, где находился кабинет. Герасим же замешкался с ключами, встречаться с бывшей хозяйкой ему очень не хотелось.
Полицейский в несколько прыжков одолел коридорчик и дернул дверь кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69