Неужели вот сейчас, в первые мгновения он снова превратится в деспота и увезет её? Тогда она вряд ли увидит Петю. А если и увидит когда-нибудь, потом, зимой в холодном Петербурге, то, кто его знает, как там все сложится.
Викентий Илларионович днем выдержал пылкий напор сына, который требовал уговорить Аристова путешествовать вместе. Соболев сильно сомневался. Если он будет печься о любовных поползновениях своего дитяти, тогда от научных целей экспедиции мало что останется. Профессор вежливо предложил Аристовым продолжить путешествие вместе, плыть по Нилу, посетить пирамиды и иные древности. Зоя загорелась, но Егор не собирался так долго оставаться в Африке. Он сомневался. Петя аж побелел, глядя на задумчивое лицо Аристова. Лавр тихонько ухмылялся, наблюдая за откровенными страданиями кузена, и с наслаждением терзал огромные красные клешни омара на своей тарелке.
Повисло неловкое молчание. Серафима Львовна за обедом почти не проронила ни слова. Она сидела напротив нового знакомого и могла без помех его разглядывать. Он в возрасте Лавра, но сколько в нем силы, мужественности! Он точно лев, который спокоен и задумчив, но внутри у него кипит звериная сущность. Она поймала себя на том, что ей все время хочется смотреть на него, хотя это и невежливо. Никогда, никогда она не встречала подобных мужчин. До сего дня все мужское сосредоточивалось в муже, сыне и племяннике. Но рядом с новым знакомым эти трое разом поблекли, скукожились. Она вдруг впервые увидела, что муж её совершенный старик, а юноши – и просто два инфантильных баловня. Ей стало неприятно от этих нелестных мыслей и она рассердилась на гостя. И вдруг, сама не зная, зачем она это делает, произнесла:
– Сударь, поверьте, мы были бы просто счастливы, если б вы и ваша сестра продолжили путешествие вместе с нами. Мы, европейцы, должны в этой далекой стране держаться друг за друга. А вы, по всему видно, человек опытный, вы, в случае чего, можете нас защитить. Мы же со своей стороны сделаем все, чтобы ваше пребывание с нами было чрезвычайно интересно и приятно. Мой супруг известнейший специалист по древней истории. Полагаю, что и вам, и Зое Федоровне будет небезынтересно его общество. И потом, вместе всегда веселей!
Соболев оторопел. Он не ожидал услышать подобные слова из уст жены. Аристов же весь как-то внутренне напрягся, потом вдруг улыбнулся широкой улыбкой.
– После ваших слов, сударыня, невозможно иное решение. Итак, господа, мы принимаем ваше предложение.
– Ура! – закричал Петя. – Шампанского!
Лавр снова злорадно усмехнулся и внимательно посмотрел на дядю, Аристова и тетушку. На лице Соболева не отразилось ничего. Аристов поднес свой бокал к бокалу Серафимы Львовны, и они чокнулись с легким звоном. Шампанское колыхнулось, слегка зашипело, пузырьки взметнулись вверх, вино заиграло, замерцало. Или это не шампанское отозвалось в груди Егора и Серны стремительным жарким огнем?

Глава двенадцатая

Еще не пробило и семи часов, как наши путешественники тронулись на ослах из гостиницы в Каире, куда они прибыли накануне, в сторону Гизы. Известно, что подобным образом часов за семь можно добраться до пирамид и успеть к вечеру того же дня вернуться обратно. Хозяин отеля предупреждал путешественников, что там желательно двигаться большой компанией. Иначе можно сделаться жертвой разбойников и мошенников феллахов, коих в окрестностях пирамид пруд пруди.
К тому же надобно остерегаться покупки разных «древностей», изготовленных в местных лачугах и выдаваемых за уникальные древние предметы. Все эти советы пригодились, потому что по мере приближения к пирамидам число феллахов в синих куртках, желающих стать проводниками богатых иностранцев, увеличивалось прямо на глазах. Они наперебой выкрикивали что-то историческое, желая потрясти слушателей своей ученостью, предлагали «древние» статуэтки Осириса и Анубиса, руку мумии, воду, серебряные греческие монеты, опять же очень «древние». Соболев только смеялся и гнал их, впрочем, пришлось согласиться на присутствие одного проходимца, наиболее пристойного на вид, к тому же бегло говорящего по-английски. Его и наняли для сопровождения. Соболев всю дорогу искренне потешался над тем, что этот доморощенный гид пытался рассказывать из древней истории, и, к слову, кое-что даже записал в свой дневник, чтобы после повеселить студентов на лекции.
Когда путешественники оказались на плато Гиза и перед их взором из песка выросли величественные пирамиды, огромными ступенями уходящие в небо, то в первые мгновения Викентий Илларионович не мог говорить, так его переполняли чувства.
– Господи помилуй! Какое счастье, что я вижу это! Десятилетиями рассказывать студентам, во всех подробностях описывать и ни разу не видеть собственными глазами эти грандиозные сооружения!
Серафиме Львовне даже показалось, что слезы сверкнули в глазах всегда сдержанного и чопорного мужа. После памятного обоим побега Серны в монастырь никогда она более не видела его таким взволнованным и растроганным.
Молодые люди столпились около профессора, ожидая увлекательного рассказа. Лавр поспешно раскрывал кофр с фотографическим аппаратом, желая запечатлеть каменных гигантов. В его голове уже рождались гениальные планы, удивительные ракурсы для фотографий.
– Сюда, сюда! – профессор спешил к подножию самой большой пирамиды.
– Вот, друзья мои. Самое гигантское сооружение древности, пирамида Хуфу, ошибочно именуемая пирамидой Хеопса. Стоит на высоте в 131 фут, далее возвышается еще на 450 футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90