Огненное освещение наполнило лес кошмарным великолепием; все было вроде бы видно, хотя и терялось в невообразимо ярких красках. Карканье еще было слышно, но уже пришли другие люди. Стенания, пронзительные крики, взрывы бессмысленного хохота, протяжный рев не прекращались ни на минуту: невидимые бестии злорадно насмехались над ними.Шон, который стоял в центре всего этого, как пригвожденный, сжал руку Дирна.— Они играют. Новая игра. Но все же еще игра.Говоря, он почувствовал, как дрожат его ноги. Он вспомнил о барабанном бое серебряных копыт, который казался громом в земле.— А вот и они идут, — сказал он тихо, и шум в этот момент угас, как глубокий затихающий вздох.Огненные шары колыхались. Они начали кружиться в воздухе.Сверху раздался треск ветвей. Посыпались оборванные листья. Что-то опускалось на вершины деревьев, змееголовое, с ушами, подобными большим волосатым листьям, с огромные крыльями, поднимавшими ветер, как веера.Летучая лошадь, прекрасная и страшная, коснулась земли в пяти метрах от них и сложила крылья немного назад, чтобы прикрыть безликого всадника. Вторая лошадь заржала у Шона за спиной, третья пронзила свет, принеся огонь с собой. Шары жужжали вокруг ее головы, как пчелы.Это было так же, как и в прошлый раз. Развевающиеся, переливающиеся волосы. Металл, украшения. Запах цветов и нечестивости.— В этот раз двое! — прокричал голос.— Две бедные мышки.Затем всадник, прилетевший последним, сказал холодно и угрожающе:— У одного из них голубые глаза. Он уже был однажды в лесу. Почему он здесь? Он должен быть мертв.— Я должен? — закричал Шон всаднику. — Ну так сделайте меня одним из вас? Дети Сатаны. Одним из Мертвых.Затем он помчался прямо на прилетевшую лошадь. Она испугалась и, приплясывая, забила о землю блестящей, как нож, подковой.Под шатром из гигантских крыльев была нога, сапог… стремя… Да, Шон знал название этой вещи, как он знал названия металлов, драгоценных камней, зверей, событий.У Шона не было обдуманного плана. Никакого плана. Однако его действия, казалось, были заранее отрепетированными.Он подбежал к лошади, увернулся, когда та вильнула боком, и ухватился за нее там, где висела в стремени обутая в сапог нога. Выбить ногу из стремени оказалось на удивление легко. Каким-то образом ему удалось сделать это, прежде чем всадник, то ли мертвый, то ли живой волшебник, Дитя Крея, смог оказать сопротивление.Шон отпихнул сапог под оперение. Перья, шершавые и очень сухие, зашелестели ему в лицо. Лошадь пронзительно заржала, забилась, встала на дыбы — и всадник с волосами цвета пара скатился с ее крупа, растопырив руки и ноги, лишенный всякой опоры. Волшебник падал в кусты, по-человечески неловко и громко вопил. А Шон…Ухватившись за гриву и повод с бахромой, увернувшись от опущенного крыла и вставив ноги в пустые стремена, он вскочил на спину летучей лошади.— Дирн! — закричал он. Лошадь забилась. Шон крепко сжал ее. И усмирил. Широкая спина стала спокойной, стремена, узда, смесь запахов земного зверя и птицы казались почти знакомыми. Как будто он во сне часто так скакал. Его одержимостью было знание, констатировал он, способность осознать воспоминания, которые были в нем. Но если они ему помогли, для чего же их превратно истолковывать?Дирн, спотыкаясь, шел к нему. Позади в папоротнике ворочался всадник, а в отдалении топтались две другие лошади, и завернутые в крылья Мертвые, сидевшие на них, были неподвижны и безмолвны.Шон легко ударил стременами, на которых были серебряные шпоры. Лошадь шагнула к Дирну, и Дирн отшатнулся. Лошадь ударила крыльями. Тогда Шон наклонился и грубо ухватил Дирна за плечо, рубашку и волосы, как тогда в камине. И Дирн неуклюже вскочил на лошадь, подавив отвращение.Шон не был уверен, дал ли он лошади невольный сигнал, или попробовал взлететь с отягощающим двойным грузом. Как бы то ни было, лошадь рванулась вверх, как пущенная тетивой стрела.Небо бросилось Шону в лицо. Казалось, все его существо не хотело отрываться от земли. Звезды и луна, клочки листьев стремительно понеслись мимо. Дирн сидел, вцепившись руками в гриву. Шон, придерживая его, сам крепко держался. Лошадь, на которой он сидел, казалась жутким ланигафтом из мускулов и перьев — нечто пульсировало под ним и несло его с собой.Она летела в Трясину Крея, в этом не было сомнений. В королевство, или город, или могилу самой смерти.Лес под ними казался облаком, черным облаком, небо было соткано из блеска и темноты, а лошадь была ветром. Глава 7МЕРТВЫЙ УГОЛ
Там река.— Что?— Восточная река. Открой глаза, Шон!Ты что, заснул?— Едва ли.— Если ты упадешь, я тоже упаду.Я едва держусь на этом звере духов. Куда он летит?— В Мертвый Угол. Куда же еще?— Теперь другой вопрос, о король. Почему эта скачка — если можно это так назвать — кажется такой настоящей? Прямо как собственный полет, пока я не потерял умение.— Мы одержимы. Сила, которая вселилась в нас, может таким образом ездить верхом и находит в этом удовольствие.— Нема бы стошнило, — сказал Дирн. — Проклятье, он снова лезет мне в голову.— Забудь! — сказал Шон.Река разрезала лес, протянувшись с севера на юг, потом становилась тоньше и, наконец, исчезала. Однако под ними река была широкой: мили четыре, а то и больше. Она была едва освещена, но блестела, и по блестящей поверхности скользило единственное пятно, на которое смотрел Шон, пока не понял, что эту тень отбрасывала лошадь, летящая между водной гладью и тонкой луной.Дирн посмотрел через плечо Шона.— Они, наконец, летят за нами, но очень далеко.Шон тоже посмотрел. Одна белая и одна черная птица были в небе: оставшиеся верховые звери Детей Смерти, следовали за ними, и одна из них, вероятно, несла такой же двойной груз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36