Она опустила глаза и подошла к столу, на котором оставила цветы.
— Я очень сожалею, Чакор, но его здесь нет. Разве Джериш не сказал тебе, что он снимает квартиру близ Академии? Если его нет в мастерской Вэйнека, то…
— Элисси, — перебил ее Чакор.
Она расставляла цветы в вазе, и ее руки не дрожали.
— Конечно же, он приходит в гости к отцу. Но сейчас отец в плавании.
— Элисси…
Она осеклась, посмотрела на него и покачала головой, словно говоря: «Это глупая ошибка, ничего не случилось».
Чакор вдруг понял, что, возможно, даже не предстоящая поразительная встреча Йеннефа эм Ланна с Регером эм Ли-Дис заставила его мчаться сюда, в Мойю, в разгар грозы. Конечно, Джериш говорил ему, что Регер живет около Академии оружия, где все еще занимается тренировками — сейчас юноша вспомнил об этом. Приказчик Вэйнека тоже сказал, что мастер вернется через полчаса или час, Чакор мог бы дождаться его. И не приказчик, а он сам сказал себе, что Регера можно найти в доме Эрн-Йира. Приказчик сказал лишь, что там можно спросить о нем. Излишне. В этой неразберихе главным для него было — примчаться сюда…
Сама судьба предстала перед Чакором на Равнинах, воплощенная в отце Регера, в согласии со сверхчувственным пророчеством, сделанным почти год назад. Судьба — если угодно, можно звать ее Анакир — в самом деле существовала. Может быть, он всегда предполагал это, хотел этого чувства поддержки, понимания, что по жизни тебя несет на чьей-то ладони. Все, что ты делаешь или чувствуешь, можно отпустить от себя и отдаться в руки судьбы. Падать и плыть в другой мир…
Склонившись над цветами, укрытая тенью, Элисси напомнила ему серебряную статуэтку.
— Я пришел не за тем, о чем сказал тебе, — отчаянно выговорил Чакор. — Разве что сначала, но сейчас уже не так. Если я поговорю с твоим отцом, он не выкинет меня из самого верхнего окна?
— О чем? — спросила она бесцветным голосом. Неужели она не услышала, как над домом ударила молния?
— О тебе. Разве у вас не в обычае просить позволения у отца девушки?
— Что ты сказал, Чакор? — она снова оставила цветы, но не повернулась к нему.
Что он сказал? Раньше он говорил: я умру за тебя, позволь обладать тобой. Иногда даже добавлял лживое признание в любви. И тогда мягкая постель или теплый склон холма принимали их в свои объятия.
Он привел мысли в порядок и, не желая позорить себя сладкими словами, которые говорил когда-то, произнес вместо них древний свадебный обет принцев Корла:
— Перед богиней я беру тебя, чтобы обладать тобой сейчас и до конца дней. Ты — моя, как плоть моя. Как кости мои нужны мне, так и ты мне нужна. Я отдам свою кровь за тебя. С тобой я пойду за магией дарения жизни. Богиня — женщина. Она слышит мои слова. И не быть мне более мужчиной, если я отступлю от них.
Он был стар, этот обет — едва ли не так же стар, как джунгли и болота, как первые люди, умеющие говорить и знающие, что принадлежат Коррах. Чакор много раз слышал эти слова от своего отца, когда тот женился еще на одной женщине. Вседневная жизнь Корла обесценила их. Но они оставались Словами, и он вручил их ей, бледной девушке Равнин. Пылающий и гордый, удивленный и воодушевленный, он добавил:
— По законам Корла я взял тебя в жены. Но по законам Мойи, я знаю, мы должны обручиться. Если только твой отец дозволит мне обладать тобой, прекрасная Элисси.
Она дождалась, пока он замолчал. Взяв еще один цветок, она опустила его в вазу. Гроза закончилась, дождь постепенно стихал. Чакор остыл.
— Скажи мне наконец «да», — поторопил он.
— Нет, — ответила Элисси.
Месяцы спустя она уверяла его, что это не было мелкой женской местью. Поворот случился столь внезапно, что она ему не поверила. Она ответила так, боясь, что он может пожалеть о своих словах. А может быть, на нее просто снизошло озарение. Ведь Чакор был воином и охотником, и согласие, полученное так легко, без борьбы, не имело бы для него цены. Она же дала ему погоню и сражение. Оттолкнув его, она поселила в нем уверенность, что он желает только ее и пронесет это желание сквозь всю пору Застис.
Во второй половине дня пришло сообщение, что на берег высаживаются элисаарские пираты, и Чакор был отозван в крепость. Дело с Регером и его отцом приостановилось. То ли человек, которого Чакор послал в «Ножку с браслетом», упустил Йеннефа, то ли ланнец просто не появился там.
Чакор был уверен, что известит Регера, как только кончится боевая тревога, и он выловит Йеннефа. Но когда тревога кончилась, его одолела неуверенность. Все ли так просто, как ему кажется? Возможно, он сам вообразил это сходство. Чувство судьбы, перечеркнутое отказом Элисси, ослабело и отступило.
Она дала согласие незадолго до прихода зимы, когда цветы синталя начали осыпаться с деревьев, источая приторный аромат, от которого рыбы в пруду Эрн-Йира совсем опьянели. Эрн, вернувшийся из удачного плавания, был заранее согласен. Найти Регера так и не удалось, а Йеннеф стал всего лишь наваждением, которое помогло найти любовь.
— Да, я люблю тебя, — сказала Элисси.
Она обвила руками его шею, и Чакор целовал, целовал девушку, думая, что на всей земле нет ничего более сладостного, живого и святого, ибо она вынудила его так долго ждать этого… Любовники, что истинно любят, сами как боги — так говорили поэты в Свободном Элисааре.
— Конечно, — кивнула она, — это тоже Анакир.
Так Чакор понял, что сочетается браком с Мойхи, с Равнинами, со сном змеиной богини. Это была воистину мойская свадьба.
Глава 15
Замысел Анакир
Отряд налетчиков двигался походным маршем вверх по Янтарной улице под грохот барабанов, звон гонгов и жужжание трещоток, размахивая факелами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126