– Если у меня будет семья, я стану трусом.
– Значит, я трус?
– Тебя я берегу, меня уберечь некому. Только я сам. Один.
– А я? А Петр?
– Петр поручил мне розыск «бюро», а ты промолчал. А ты понимаешь, что если такое «бюро» существует и я приближусь к нему, то сразу окажусь в зоне прямого огня? – Гуров смял лежавшую перед ним бумагу, швырнул в корзину. – Не знаю, люблю я Марию или лишь увлечен, но втягивать ее в омут не имею права… Да еще ребенок! С ума сойти можно.
– Лев Иванович! – Крячко вышел из-за стола и на манер Гурова стал расхаживать по кабинету. – Сотни ментов женаты и имеют детей!
– Сотни ментов – одно, а сыщик Гуров – иное, – сухо ответил Гуров. – Да, я не такой, как все, и сделать ничего не могу. Но я к тебе прислушиваюсь. Год назад ты сказал, что пью лишнее, я практически спиртное исключил. Теперь буду следить за собой, постараюсь быть мягче, интересоваться, как здоровье, как супруга, в какой класс перешел ребенок…
– Не надо! – перебил Крячко. – Лишнего не надо, людей напугаешь.
Звякнул телефон. Гуров снял трубку:
– Здравствуйте, слушаю вас внимательно, – и подмигнул Крячко.
– Здравствуй, Лев Иванович, ты здоров? Это Гойда.
– Привет, Игорь! Как здоровье, дома все в порядке? Прокуратура на месте? Ильюшенко сняли или он все еще в отпуске?
– Что с тобой? – удивился следователь прокуратуры. – Я работаю в прокуратуре города, меня и.о. Генерального мало интересует.
– Тогда выкладывай, что случилось?
– Вот, узнаю сыщика Гурова, – довольно произнес следователь. – Я получил анонимку, думаю, она тебя заинтересует.
– Анонимка? Это вряд ли!
– Шибко занят?
– Не скажу, начинаю одно дело, но очень не хочется.
– Вот и прокатись ко мне, тем более что у тебя новая машина.
– Насплетничали?
– Не каждый день ФБР дарит российскому менту автомобиль.
– Раз ты говоришь – надо, приеду. – Гуров положил трубку.

* * *

Кабинет старшего следователя прокуратуры ничем не отличался от множества других, чьими хозяевами были коллеги Гойды. Окно, боком к нему двухтумбовый стол, в углу сейф, три стула, у стены диван с высокой спинкой. Когда Гуров видел этот диван, всегда вспоминал молодость, первые годы работы в МУРе. Похожий диван стоял когда-то у него в кабинете, являлся гордостью не только опергруппы, но и всего отдела. Дежурный оперативник всегда мог вздремнуть на этом ложе.
Сыщик отлично помнил об упругих, не подвластных времени пружинах, которые таились под кожзаменителем, садиться на диван остерегался и неизменно занимал стул у окна.
Когда Гуров вошел, следователь лишь кивнул и продолжал быстро писать. Если сыщик добывает свой хлеб, бегая трусцой по улицам, лазая по подвалам и чердакам, то следователь постоянно пишет или печатает на машинке, и ни один бывалый сыщик не променяет порой бессмысленную засаду в промозглом, вонючем подъезде на теплый кабинет следователя. Однако следователь свой геморрой, синюшную бледность лица тоже не променяет на сыщицкую долю. Каждый сходит с ума по-своему.
Следователь писал быстро, четкими фразами, строчки ложились ровно, словно по линеечке. Наконец он поставил под написанным свою подпись, взглянул на Гурова задумчиво.
– Сегодня восемнадцатое сентября одна тысяча девятьсот девяносто пятого года от Рождества Христова, – сказал Гуров и закурил.
Гойда, круглолицый блондин лет сорока, написал число, захлопнул папку, начал массировать затекшие пальцы. Сыщик и следователь работали вместе сравнительно недавно, но относились друг к другу внимательно, даже бережно, зная, что дружба профессионалов родственных, однако различных профессий – явление достаточно редкое. Ведь кошка с собакой тоже живут в одном доме, порой пьют из одной миски.
– Ну что, дружище, служишь, нарушаешь закон? – Гойда откинулся на высокую спинку кресла.
– Обязательно, – улыбнулся Гуров. – Когда по самому краю ходишь, то нет-нет да и оступишься.
– Дерьмовые дела в нашей доблестной милиции.
– Равняемся на прокуратуру, она, как правофланговый, смотрит прямо, а мы направо, вот и заносит.
– Если изредка заносит, терпеть можно. – Гойда достал из папки конверт, протянул через стол.
Гуров взял конверт, вынул из него несколько снимков, просмотрел мельком.
– Я трупы однажды видел. Мужчина лет сорока, расстрелян из автомата, осмотр проводили ранним утром. – Он вложил фотографии в конверт.
– Почему ранним утром? – удивился Гойда.
– Я не прав?
– Прав. – Гойда взял конверт, вытряхнул фотографии, взглянул, убрал в папку. – Ты слишком умный.
– Мог бы сказать и по телефону. Долго разбегаешься, прыгай.
– Очередное заказное убийство. Управляющий банком, застрелен при выходе из дома.
– Случается.
– Не будь циником, тебе не к лицу.
– Кто из сыщиков занимается?
– МУР, ребята неплохие, стараются.
– Игорек, говори, не тяни резину. – Гуров взял с подоконника пепельницу.
– Понимаешь, банк разорился, неплатежеспособен, обычная история. Покойный был человеком, судя по всему, порядочным, за последний месяц продал дачу, две машины, выплатил что сумел… Жена и дочь у него живут то ли в Австрии, то ли в Германии, а брат в Москве. Якобы брат получил предупреждение, мол, если в течение двух недель не будут выплачены пятьсот тысяч долларов, включаем счетчик, а через месяц заказывай место рядом с покойным.
– А где работает брат? Он может выплатить такие деньги? – спросил Гуров, взглянул на следователя заинтересованно.
– Брат – член правления того же банка.
– Ты сказал, что он якобы получил предупреждение. Так он его получил или нет?
– Мне сообщили по телефону, что получил. Фамилия братьев Аляшины, покойный – Анатолий, живой – Борис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21