С этими словами он встал и красным карандашом заштриховал на
карте пояс, включающий часть графств Суссекс и Кент.
- Если следующий случай произойдет до конца будущей недели,
то местом действия будет сектор, ограниченный с севера
предместьями Уэст-Уикома, Кройдона и Сербитона, с запада -
Хоршемом, с юга - побережьем Канала, а с востока - Ашфордом.
- Слишком большая территория, - с сомнением пробормотал
Фаркар.
- Да, но из нее надо исключить весь внутренний круг, в
котором все это уже происходило. Для явления характерно
стремление к внешней экспансии, так что заняться придется поясом
шириной порядка двадцати миль. На этой территории находятся
восемнадцать больниц и около ста шестидесяти маленьких кладбищ.
Это все.
- И вы... вы уверены, что э т о произойдет? - выдохнул
Соренсен.
- Нет, - после несколько затянувшейся паузы ответил Сисс.
- Не уверен. Но если это не произойдет, о, если это не
произойдет...
С ученым творилось что-то странное, все недоуменно
уставились на него, потому что он весь трясся. И вдруг у него
сорвался голос, совсем как у четырнадцатилетнего мальчишки. Сисс
прыснул смехом. Да, да, он смеялся, он хохотал, не обращая
внимания на ледяное молчание, с которым было принято его бурное
веселье.
Потом подхватил портфель, склонил голову в небрежном поклоне
и, все еще трясясь от смеха, стремительно, какими-то
неестественно большими шагами вышел из кабинета.

2

Сильный ветер разорвал тучи, и над домами загорелся
желтоватый закат. Электрический свет стал бледнее. Снег на
тротуарах и мостовых почернел, расплывался лужами. Грегори шел,
спрятав руки в карманы пальто, не глядя на прохожих. У
перекрестка он несколько секунд стоял, неуверенно переступая с
ноги на ногу; промозглая, зябкая сырость пробирала до костей.
Мысленно выругав себя за нерешительность, повернул направо.
Совещание закончилось почти сразу же после ухода Сисса -
так ничего и не дав. Шеппард даже не сказал, кто будет вести
следствие дальше.
Грегори совсем не знал главного инспектора, да и видел его
не то в пятый, не то в шестой раз. Конечно, ему известны были
способы, как обратить на себя внимание начальства, но за свою
недолгую карьеру детектива он ни разу ими не воспользовался. А
сейчас жалел, что у него такой маленький чин: это существенно
уменьшало шансы на получение дела.
Прощаясь, Шеппард спросил у Грегори, что он собирается
делать дальше. Грегори ответил, что не знает. Это было честно, но
подобная честность, как известно, начальством не ценится. А вдруг
Шеппард воспримет его слова как проявление ограниченности или
легкомысленного отношения к службе?
А чего небось не наговорил за его спиной главному инспектору
Фаркар. Этот тип уж явно постарался представить его в самом
черном свете. Грегори попробовал убедить себя, что такой отзыв
только льстит ему, ибо мнение Фаркара - чего оно стоит?
Затем мысли Грегори перешли к Сиссу. Да, это человек явно
незаурядный. Грегори кое-что о нем слышал.
Во время войны доктор работал в оперативном отделе
генерального штаба, и вроде бы там на его счету были коекакие
достижения. Но через год после войны он с треском оттуда вылетел.
Кажется, повздорил с кем-то из шишек, чуть ли не с маршалом
Александером [Александер Харольд Руперт (1891-1969)-британский
фельдмаршал. С декабря 1943 г. главнокомандующий союзными
войсками на Средиземноморье, в 1952-1954 гг. министр обороны.].
И вообще он был знаменит тем, что восстанавливал против себя
всех, с кем сталкивался. Говорили, что это желчный, злобный
человек, лишенный и тени такта, да к тому же еще наделенный даром
совершенно по-детски выкладывать людям все, что он о них думает.
Грегори отлично понимал, почему Сисс возбуждает неприязнь.
Он прекрасно помнил замешательство, какое охватило его во время
доклада, когда он ничего не мог противопоставить железной логике
ученого. Но в то же время он испытывал почтение к мощному
интеллекту этого человека, похожего на птицу с крохотной
головкой. "Надо будет им заняться", - завершил Грегори свои
размышления, не уточняя, впрочем, в чем же будет выражаться это
"заняться".
Загорались витрины, день быстро угасал. Улочка стала совсем
узкой; это был сохранившийся в неприкосновенности, видимо, еще со
времен средневековья уголок старого города с потемневшими
уродливыми домами, в которых сверкали неестественно огромные,
насквозь просвечивающие стеклянные коробки новых магазинов.
Чтобы сократить путь, Грегори вошел в пассаж. У входа намело
небольшой сугроб, и ему показалось странным, что снег не
затоптан. Женщина в красной шляпке рассматривала безжизненно
улыбающиеся манекены, наряженные в бальные платья. Чуть дальше
пассаж плавно заворачивал; сухой бетон был расчерчен фиолетовыми
и белыми квадратами света, падающего из витрин.
Грегори шел медленно, не глядя по сторонам. Он вспомнил смех
Сисса и старался понять, чем же он был вызван. Хотелось
восстановить в памяти его звучание, почему-то это казалось
чрезвычайно важным. Сисс, вопреки создающемуся впечатлению, не
любитель дешевых эффектов, зато самомнения у него хоть отбавляй,
и смеялся он, если можно так выразиться, только для себя, над
чем-то, что известно ему одному.
Из глубины пустого пассажа навстречу Грегори шел человек.
Высокий, худой, он шел и покачивал головой так, словно
разговаривал сам с собою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61