У восемьдесят пятого дома он удивился еще больше. В саду за
низкой оградой, вдали от соседних домов, стояло массивное здание,
совершенно темное, точно вымершее. И только приглядевшись,
Грегори заметил слабую полоску света, пробивавшегося из крайнего
окна на втором этаже.
Тяжело, со скрипом открылась калитка. Грегори шел почти на
ощупь: ограда закрывала свет уличного фонаря. Дорожка из
уложенных на расстоянии каменных плит вела к входной двери.
Прежде чем ступить, Грегори нащупывал их ногой. Звонка не было,
вместо него из черной плоскости двери торчала отполированная
временем ручка. Он потянул за нее, но не сильно, словно боялся
наделать шума.
Ждать пришлось довольно долго. Из невидимой водосточной
трубы время от времени падали капли; от перекрестка донесся визг
шин автомобиля, тормозящего на мокром асфальте. Бесшумно
отворилась дверь. На пороге стоял Шеппард.
- А, это вы! Очень хорошо. Входите.
В холле было темно. В глубине виднелась лестница, на которую
падала полоска света. На втором этаже все двери были распахнуты
настежь, перед ними - что-то вроде небольшой прихожей. Сверху на
Грегори кто-то смотрел пустыми черными глазами; это оказался
череп какого-то зверя, почти сливающийся со стеной, только
глазницы чуть выделялись на желтоватом фоне костей.
Грегори снял пальто и вошел в комнату. После долгой дороги в
темноте глаза стали чувствительными к свету, и он даже зажмурился.
- Усаживайтесь.
В комнате царил полумрак. Абажур яркой настольной лампы был
направлен на раскрытую книжку. На стенах и на потолке дрожали
пятна света, отраженного разбросанными по столу бумагами. Грегори
продолжал стоять. В кабинете было всего одно кресло.
- Садитесь, садитесь, - повторил главный инспектор.
Это звучало почти как приказ. Грегори нерешительно уселся.
Он оказался так близко к лампе, что почти ничего не видел. На
стенах смутно маячили какие-то туманные пятна, очевидно картины,
под ногами вроде бы лежал мягкий ковер. Кресло было не очень
удобное, но хорошо подходило для работы за этим огромным
письменным столом. Напротив стоял длинный стеллаж с книгами. В
центре его поблескивало матовое бельмо телевизора.
Шеппард подошел к столу, вытащил из-под книг черный
металлический портсигар и предложил Грегори сигарету. Сам тоже
закурил и принялся расхаживать между дверью и окном, закрытым
тяжелыми коричневыми шторами. Молчание затягивалось, и Грегори
уже устал следить за тем, как инспектор меряет шагами комнату.
- Я решил поручить это дело вам, - вдруг бросил на ходу
Шеппард.
Грегори не знал, как реагировать. Он еще чувствовал хмель и
глубоко затягивался, словно надеясь, что табачный дым отрезвит
его.
- Будете вести его самостоятельно, - продолжал Шеппард
тоном приговора. Он все так же расхаживал по комнате и время от
времени искоса поглядывал на Грегори. - Выбрал я вас вовсе не
потому, что у вас имеются какие-то особенные следственные
способности. Их у вас нет. Систематичности тоже. Но это не
помеха. Я остановил свой выбор на вас оттого, что это дело вас
захватило. Я не ошибаюсь?
- Да, - ответил Грегори и подумал, что такой сухой,
лаконичный ответ как нельзя лучше подходит к ситуации.
- У вас есть какая-нибудь своя концепция этого дела?
Настолько своя, что вы не стали высказывать ее на сегодняшнем
совещании?
- Нет. То есть... - Грегори колебался.
- Говорите, я слушаю.
- Мои впечатления ни на чем не основаны, - с трудом
выдавил из себя Грегори. - Мне кажется, что в этой истории
главное - не трупы. То есть они играют какую-то роль, но дело не
в них.
- А в чем?
- Вот этого-то я и не знаю.
- Правда?
Голос инспектора звучал жестко, но Грегори уловил в нем
насмешливую интонацию. Жалко, что темнота скрывает его лицо,
которое Грегори иногда видел в Ярде.
- Мне думается, это дрянное дело, - вдруг выпалил Грегори,
как будто беседовал с приятелем. - В нем есть что-то... что-то
противоестественное. И не оттого, что оно страшно сложное. Там
есть детали, которые невозможно связать, и не потому, что это
физически невозможно, а потому, что тогда получится
психологический нонсенс, и притом такой основательный, что дальше
просто некуда.
- Да, да, - продолжая ходить, пробормотал Шеппард.
Грегори уже бросил следить за ним и, не отрывая взгляда от
бумаг, говорил - все запальчивей и запальчивей:
- Концепция безумия, мании, психопатии в качестве почвы, на
которой вырастает вся эта история, сама лезет в руки. Куда ни
ткнись, как ее ни отбрасывай - все равно возвращаешься к ней.
Собственно, для нас это единственная спасительная соломинка. Но
это только так кажется. Маньяк - великолепно! Но эти масштабы,
эта последовательность - ну как бы вам объяснить? Если бы вы
вошли в дом и увидели, что у всех столов и стульев только по
одной ножке, вы могли бы сказать: это работа сумасшедшего.
Какой-то псих так меблировал свое жилище. Ну а если вы идете из
дома в дом и видите, что по всему городу так?.. Я не знаю, что бы
это могло значить, но это не безумие, нет, не безумие! Скорее,
это другой полюс. Тут поработал кто-то слишком разумный. Только
вот разум свой он поставил на службу необъяснимому делу.
- А что же дальше? - Шеппард задал вопрос тихо, словно
боясь пригасить жар, которым был охвачен молодой детектив.
Грегори долго сидел, смотрел на бумаги, не видя их, и молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61