) на Звездную Пристань и
поднимемся по Лестнице на ее вершины.
- А как мы будем подниматься по Лестнице в длинных пустых промежутках
между уступами? - спросил Мышелов с неким подобием детской невинности в
голосе. - Я хочу сказать, если обитатели гнезд и нор признают
действительными наши верительные грамоты и позволят нам сделать попытку.
Фафхрд пожал плечами.
- Какой-нибудь путь будет, все-таки скала - это скала.
- А почему на Лестнице нет снега?
- Она слишком крутая.
- Предположим, что мы все-таки добрались до верха, - сказал в
заключение Мышелов, - и как мы тогда перевалим наши избитые до синевы и
черноты и превратившиеся в скелеты тела через край снежной шапки, которую
Звездная Пристань загнула вниз самым элегантным образом?
- В ней где-то есть треугольная дыра, которая называется Игольное
Ушко, - небрежно ответил Фафхрд. - По крайней мере, я такое слышал. Но не
беспокойся, Мышелов, мы ее найдем.
- Конечно, найдем, - согласился Мышелов с легкомысленной
уверенностью, которая на первый взгляд казалась искренней, - мы, скачущие
и скользящие по дрожащим снежным мостам и танцующие фантастические танцы
на отвесных стенах, даже не прикасаясь рукой к граниту. Напомни мне, чтобы
я взял ножик подлиннее и вырезал наши инициалы на небе, когда мы будем
праздновать завершение этого небольшого прогулочного подъема.
Его взгляд чур, уклонился к северу. Уже другим голосом он продолжала:
- А вот темная северная стена Звездной Пристани - она, конечно же,
выглядит достаточно крутой, но на ней нет снега вплоть до самой вершины.
Почему бы нам не пойти там? Ведь скала, как ты сам сказал с такой
неопровержимой глубиной мышления, - это скала.
Фафхрд рассмеялся беззлобно.
- Мышелов, ты различаешь на фоне темнеющего неба эту длинную белую
ленту, стекающую, извиваясь, на юг с вершины Звездной Пристани? Да, а
пониже - более узкая лента, ее ты видишь? Эта вторая лента проходит сквозь
Игольное Ушко! Так вот, эти ленты, свисающие с шапки Звездной Пристани,
называются Большой и Малый Вымпелы. Это мелкий снег, сметенный с вершины
Звездной Пристани северо-восточным ветром, который дует по меньшей мере
семь дней из восьми и никогда не поддается предсказаниям. Этот ветер
сорвет самого сильного скалолаза с северной стены так же легко, как ты или
я могли бы сдуть одуванчик со стебля. Само тело Звездной Пристани защищает
Лестницу от этого ветра.
- Неужели ветер никогда не меняет направления и не атакует Лестницу?
- беспечно спросил Мышелов.
- Довольно редко, - успокоил его Фафхрд.
- О, великолепно, - отозвался Мышелов с совершенно подавляющей
искренностью и хотел было вернуться к костру, но как раз в этот момент
темнота начала быстро подниматься на Гряду Гигантов - солнце окончательно
нырнуло за горизонт далеко на западе - и человек в сером остался поглазеть
на величественное зрелище.
Казалось, что кто-то натягивает снизу вверх черное покрывало. Сначала
скрылась мерцающая полоса Белого Водопада, затем норы на Лестнице, и затем
гнезда. Потом все остальные пики исчезли, даже сверкающие жестокие вершины
Бивня и Белого Клыка, даже зеленовато-белая крыша Обелиска. Теперь на виду
оставались только снежная шапка Звездной Пристани и под ней - Лик между
серебристыми Косами. Какой-то миг карнизы, называемые Глазами, сверкали,
или, по крайней мере, так казалось. Затем наступила ночь.
Однако вокруг все еще было разлито бледное свечение. Стояла глубокая
тишина, и воздух был абсолютно неподвижным. Холодная Пустошь, окружавшая
двух друзей, казалось, простиралась к северу, западу и югу в
бесконечность.
И в этой протяженной тишине что-то скользнуло, как шепот, сквозь
спокойный воздух, издавая звук, подобный слабому шуршанию огромного паруса
в умеренном бризе. Фафхрд и Мышелов начали дико озираться по сторонам.
Ничего. Позади маленького костра Хрисса, снежная кошка, шипя, вскочила на
ноги. Опять ничего. Затем звук, каким бы ни было его происхождение, замер
вдали.
Очень тихо Фафхрд начал:
- Существует легенда...
Длинная пауза. Затем он внезапно встряхнул головой и сказал более
естественным голосом:
- Воспоминание ускользает от меня, Мышелов. Все извилины моего мозга
не могут удержать его. Давай еще раз обойдем лагерь и ляжем спать.

Мышелов очнулся от первого сна так тихо, что не проснулась даже
Хрисса, прижавшаяся спиной к его боку - от коленей до груди - с той
стороны, где был костер.
В небе, только что появившись из-за Звездной Пристани, висел молодой
месяц, поистине достойный плод Древа Луны. Его свет сверкал на южной Косе.
"Странно, - подумал Мышелов, - какой маленькой была луна и какой большой -
Звездная Пристань, силуэт которой вырисовывался на фоне бледного в свете
луны неба".
Затем, сразу же под плоской вершиной шапки Звездной Пристани, он
увидел яркий бледно-голубой мерцающий огонек. Мышелов вспомнил, что Ашша,
бледно-голубая и самая яркая из звезд Невона, должна была этой ночью
находиться неподалеку от луны, и подумал, уж не видит ли он ее, благодаря
редкостной удаче, сквозь Игольное Ушко, что доказывало бы существование
этого последнего. Он подумал также о том, какой большой сапфир или голубой
алмаз - возможно, Сердце Света? - был моделью, изготовленной богами для
Ашши. И при этом он сонно подсмеивался над собой за то, что его
заинтересовал такой глупый, прелестный миф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13