Может быть, и
найдутся сентиментальные чудаки, готовые умереть, но не жить в мире, где
не были написаны "Summa theologiae" и Уравнения поля, "Гамлета" и
"Одиссея", где не было Мэтью и Китса, но наши господа - существа
практические, они служат интересам тех закаленных душ, которые просто
желают жить, - неважно, как.

- Брюс, я же говорил тебе, что хватит! - но голос Эриха затерялся во
все ускоряющемся потоке речи новенького.
- Я не собираюсь тратить время на описание мелких признаков нашего
великого крушения - отмена отпусков, все более острые нехватки, потеря
Экспресс-комнаты, использование Станций Восстановления для операций и все
прочее лихорадочное латание дыр - в предпоследнюю операцию мы снаряжались
вместе с тремя Солдатами из другой галактики. Они тут были не при чем, их
не собирались использовать на Земле. Такие небольшие накладки могут
случиться в напряженные моменты на любой войне и, возможно, это просто
локальные проблемы. Но есть более существенная вещь.
Он сделал паузу, думаю, чтобы посильнее заинтриговать нас. Мод
умудрилась незаметно подобраться ко мне: я ощутила, как она прикоснулась
своей маленькой ладошкой к моей руке. Уголком рта она прошептала:
- Чем мы сейчас занимаемся?
- Мы слушаем, - ответила я ей в ее же манере. Меня немного раздражал
ее стиль общения.
- И ты тоже? - она выгнула припудренную золотистыми блестками бровь.
Я не успела поинтересоваться у нее, что именно я тоже? Втюрилась в
Брюса? Вот уж дудки! - потому что как раз в этот момент вновь заговорил
Брюс.
- Вы никогда не задавали себе вопрос, сколько еще операций над собой
может вынести история, пока она вся не закрутится петлями? Не истощится ли
наше прошлое после слишком многих Перемен? И настоящее и будущее тоже
истекают кровью! Ведь Закон Сохранения Реальности, эта молитва теоретиков
- не более чем слабенькая надежда, облеченная в пышное название! Смерть
Перемен так же неизбежна, как Тепловая Смерть, и намного быстрее нее.
Каждая операция делает действительность чуть грубее, чуть безобразнее,
чуть искусственнее, а все в целом становится беднее подробностями и
ощущениями, которые являются нашим наследством, подобно тому, как если с
холста соскоблить краску, останется лишь грубый карандашный набросок. Если
все это будет продолжаться, разве космос не превратится сначала в набросок
самого себя, а потом вообще в ничто? Насколько еще можно истощать
действительность, вырезая из нее все новых и новых Двойников? А вот еще.
Каждая операция чуть-чуть добавляет сознание в Зомби, и когда вызванный ею
Ветер Перемен стихает, они остаются чуть более возбужденными, их одолевают
кошмары, они мучаются. Те из вас, кто побывал на операциях в сильно
переделанных темпоральных областях, поймут, что я имею в виду - этот
взгляд, который они бросают на тебя украдкой, как бы говоря: "Снова ты?
Уйди, ради Христа. Мы мертвы. Мы из тех, кто не хочет пробуждаться, кто не
желает быть Демонами и терпеть не может Призраков. Прекратите мучить нас".
Я оглянулась на девушек-призраков, не могла удержаться. Как-то
получилось, что они сошлись у контрольного дивана, и глазели на нас, сидя
спинами к Хранителям. Графиня утащила с собой бутылку вина, которую ей
перед тем принес Эрих, и теперь они по очереди прикладывались к ней. На
белых кружевах графининой блузки расплывалось розовое пятно.
- И настанет день, - говорил Брюс, - когда все Зомби и Нерожденные
пробудятся и все вместе сойдут с ума и двинутся на нас - в переносном
смысле, конечно - своими бесчисленными ордами, говоря: "Хватит с нас!"
Но я не сразу повернулась к Брюсу. Хитон Фрины сполз с одного плеча;
они с графиней сидели, наклонившись вперед, опершись локтями о колени,
раздвинув ноги - графиня, по крайней мере, настолько, насколько ей
позволяла ее узкая юбка - и слегка склонившись друг к другу. Они все еще
были на удивление материальны, хотя им не оказывалось персонального
внимания уже с полчаса, и они глядели куда-то над моей головой
полузакрытыми глазами и казалось, - держите меня! - что они вслушиваются в
то, что говорит Брюс и может быть, даже что-то слышат.
- Мы четко различаем Зомби и Нерожденных, то есть тех, потревоженных
нашей операцией, чьи жизненные линии лежат в прошлом и тех, у кого они в
будущем. Но есть ли сейчас такое различие? Можем ли мы указать на различие
между прошлым и будущим? Можем сказать, что такое "сейчас", настоящее
"сейчас" в космосе? На каждой Станции свое понятие о том, что такое
"сейчас", относящееся к Большому Времени, в котором мы находимся, но это
все не то - оно не приспособлено к настоящей жизни. Пауки говорили нам,
что настоящее "сейчас" - где-то во второй половине XX века, и это значит,
что некоторые из нас живы также и в космосе, имеют действующие жизненные
линии. Ну а вы, Илилихис, Севенси, - как вы-то это переносите? Как это
отражается на слугах Тройной Богини? На Пауках из Октавиановского Рима? На
Демонах из эпохи доброй королевы Бесс? На господине Зомби с Великого Юга?
А как Нерожденные водят космические корабли, а, Мод? Пауки говорили нам
также, что, хотя туман битвы не дает возможности точно указать на
настоящее "сейчас", все станет ясно после неминуемого поражения Змей и
установления космического мира, и величественно покатится в будущее,
оживляя континуум по мере прохождения. И вы действительно в это верите?
Или же вы, как и я, осознаете, что мы использовали все будущее, как и все
прошлое, растратили их в бессмысленных экспериментах, и вот теперь
реальность затянута дымом, навсегда украдена у нас, наше драгоценное
"сейчас", когда мы по-настоящему растем, то детство, в котором заложена
вся жизнь, тот момент, который, как новорожденное дитя, вмещает все наши
надежды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44