Бур перешел к "Пантере", а Брюс и Лили,
облокотившись о рояль, улыбались друг другу очень нежно, но словами они
обменивались в час по чайной ложке.
Илли перестал их разглядывать, отвернулся и проскрипел мне:
- Животные в одежде - это так впечатляет, дорогая. Как будто вы все
ходите со знаменами!
Может, в этом сравнении что-то и было, хотя мои знамена спокойно
можно было носить в Великий пост - серые, цвета древесного угля, юбка и
свитер. Он посмотрел своим щупальцем на мое лицо, чтобы увидеть, как я
улыбаюсь, и ласково проскрипел:
- Не кажусь ли я тебе, Греточка, скучным и неинтересным из-за того,
что у меня нет знамен? Еще один Зомби из прошлого, удаленного на миллион
лет, такой же серый и безжизненный, как сегодняшняя Луна. Не то что когда
она была настоящей задумчивой сестрой-планетой, изобилующей воздухом и
водой и перистыми лесами. А может, ты испытываешь ко мне тот же странный
интерес, как я к тебе, девушке из моего будущего, удаленного на миллион
лет?
- Илли, ты просто прелесть, - я слегка шлепнула его. Заметив, что его
мех еще нервно подрагивал, я решила послать подальше Сида со всеми его
приказами. Надо бы прокачать Илли, чем они там занимались с Каби и
сатиром. Не годится вытащить его за миллион лет от дома и заткнуть рот. Ну
а кроме того, я любопытна.

6. КРИТ, ОКОЛО 1300 Г. ДО Н.Э.
Дева, Нимфа и Мать считаются на острове
вечной царствующей Троицей, и Богиня, которой
поклоняются в каждой из трех этих ипостасей,
как Молодой Луне, Полной Луне и Старой Луне,
является главенствующим божеством.
Грейвс
Каби отпихнула к Сиду блюдо с хлебом и оливками и, когда он
вопросительно поднял свои кустистые брови, коротко кивнула ему,
подтверждая, что именно это она и хотела сделать. Она поднялась и как бы
встала в позу. Все разговоры быстро утихли, даже беседа Брюса и Лили. Лицо
и голос Каби более не были напряжены, как прежде, но и спокойствия в них
не было.
- О, критяне! Горе! Горе! Весть печальную несу я. Критским женам
подражая, Ты снеси ее достойно! Развернув свое орудье, Уловила я тотчас же
шорох камышей прибрежных. Мы втроем к стене метнулись И беспомощно
следили, Как орудье наше тает в тепловом луче змеином! Осознав, что в
западне мы, Вас я вызвала тотчас же.
Не понимаю, как у нее это получается, но факт остается фактом - Каби
умудряется говорить стихами и по-английски, когда ей представляется, что
она должна сообщить нечто важное. При этом ей почти не нужно времени для
подготовки.
Бур утверждает, что все древние облекали свои мысли в рифмованные
строфы так же непринужденно, как мы произносим отдельное слово, но я не
вполне уверена в уровне Виксбургской филологии. Хотя с чего бы мне
удивляться таким вещам, если вот сейчас прямо передо мной Каби вовсю
вещает в стихах.
- Я надеялась, однако, погубить суда дорийцев, Захватив у Змей
оружье. Мы с друзьями в тыл зашли к ним, - Пусть сатир и лунный житель по
рождению мужчины - Силы духа им хватило, чтобы следовать за мной. Вскоре
мы нашли засаду. Это Змеи; но обличье И доспехи у критян они украли!
Тут поднялся негодующий ропот, потому что у наших головорезов,
бьющихся в Войне Перемен, есть свой кодекс чести, как мне говорили
Солдаты. Правда, я развлекательница, и мне не стоит говорить, что я об
этом думаю.
- Тут же нас они узрели, - текла речь Каби. - Смертоносный залп
раздался. Словно воющее пламя, Их лучи средь нас метались, И лунянин
потерял свое щупальце, сражаясь За тебя, Богиня Крита. Попытались мы
укрыться За холмом крутым песчаным, Уводя погоню к морю. Что открылось
нашим взорам! Корабли критян тонули иль еще горели в море Погребальными
кострами. Вновь дорийцы нас повергли! Змеи в том им помогали, Скрывшись
под чужой личиной.
- Вкруг тех остовов горящих Черные суда сновали, Как навозные жуки
над своей гниющей тризной, Но на сей раз их добычей Стали критские герои.
Взморье тихое залИто было солнцем в час заката, Но тревожно дуновенье было
Бури Перемен! Глубоко внутри меня Измененья нарастали. Раздвоение сознанья
с ужасом я ощутила; Вкруг меня тугой петлею жизни линия свивалась; на
руке, что меч сжимала, родинка вдруг появилась... О, Трехликая Богиня!..
Голос Каби задрожал и Сид протянул к ней руку, пытаясь успокоить, но
она вновь собралась с духом.
- О Богиня, дай мне силы Рассказать все, что свершилось. Мы
спустились в волны моря, Чтоб на дне спастись от смерти. Но едва нырнуть
успели, Как лучи тепла мелькнули, Превратив прохладный сумрак В белый и
ревущий Тартар. Но, я помню, вам сказала, что нажать успела "вызов"; И
внезапно Дверь явилась, Глубоко во мраке моря. Как испуганные рыбки Рвутся
к выходу из сети, Так и мы в нее влетели, И поток воды за нами.
Когда-то на чикагском Золотом пляже Дэйв показывал мне, как работают
ловцы жемчуга; вспомнив это, я поняла ощущения Каби при виде Двери,
открывшейся в темной глубине.
- То был Хаос - на мгновенье. Дверь захлопнулась за нами. Вовремя
пришло спасенье! Там куда было теснее, чем на Станции у Сида. Обитал там
лишь волшебник, Старый лысый Бенсон-Картер. Он избавил от воды нас И
сообщил о нас он Центру. Мы устроились как дома в Экспресс-комнате уютной.
Разложил скафандр свой Илли, чтобы тот обсох немного. Но коротким был наш
отдых. Мы взглянули на Хранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44