Ответа Антон не расслышал.
– Курчалой? – переспросил Джин.
Антон уже подошел к яме.
– Командир, – Джин с опаской посмотрел в сторону дороги и выпрямился, – это милиция. Рагим сегодня узнал, что здесь спрятано оружие. Местный житель нарисовал схему. Он взял напарника и пошел проверить.
– Решил найти, чтобы продать? – разглядывая милиционера, выдавил из себя Антон.
– Зачем так говоришь? – назвавшийся Рагимом чеченец поднял с земли свой автомат и встал. – Народу в отделе совсем не осталось. Все на выборах. А человек, который схема рисовал, не уверен был, что здесь оружие. Вот и решили посмотреть.
– Начальство твое знает? – Антон испытующе посмотрел ему в глаза.
– Нет, – покачал головой чеченец.
– Из-за вашей самодеятельности чуть не сорвали операцию, – назидательно проговорил Джин.
– Почему чуть? – удивился Антон. – Скорее как раз так оно и есть.
Теперь он был уверен: за оружием приехали не все бандиты. Взять их без шума не получилось. Наверняка остальные находились поблизости и теперь уже уносят ноги. Пленные, возможно, и расскажут, кто и где обитает, но толку от этого не будет. Как правило, после подобных инцидентов бандиты меняют места своего нахождения.
Подошел Хаким. Его руки заметно тряслись, взгляд бегал.
– А ты чего? – Антон сплюнул на землю. – Совсем глухой?
– Мы думали, боевик охрана оставил, – испуганно забормотал новоявленный блюститель порядка.
Антон посмотрел на Джина:
– Проверь их хорошенько. Я к дороге.
Его охватила злость. В который раз едва не пострадали, по сути, от своих. Такое случалось с завидным постоянством. Группа не раз подвергалась артобстрелу, ударам с воздуха. Нарывалась на свою разведку и пехоту. Были инциденты и с чеченской милицией. Как правило, подобные накладки отнимали гораздо больше сил и нервов, чем боестолкновение с реальными боевиками.

Глава 2

Мысленно ведя счет времени, Вероника Варламова вскрикивала под весом здоровенного бюргера, который, противно сопя, вколачивал ее хрупкое тело в огромную и жесткую кровать. Возгласы девушки скорее больше заводили обладателя заплывшего жиром лица, чем вызывали сострадание. Наверняка от этого у него лишь рос уровень собственной самооценки. Сам себе он казался лучшим на земле любовником. Ему невдомек, что он причиняет страшные мучения. А между тем ей было нестерпимо больно. Не только физически. Душа давно мечтала вырваться из терзаемой плоти.
Немец очень старался и считал, что она стонет от наслаждения. Свиноподобному существу и в голову не могло прийти, что женщина не может испытывать удовольствие с девятым по счету мужчиной за сутки. Тем более когда у нее нет другого выхода, как ложиться с ними в постель, и ни один из них даже близко не стоит с ее идеалом. Хотя какой может быть теперь идеал? Она одинаково ненавидит всех людей противоположного пола.
Они приходят сюда, чтобы расстаться с лишними деньгами и выпустить пар. Не спрашивая желания, терзают словно вещь. Все как один ущербные, мстят за свои неудачи, срывают зло и обиды на слабой половине человечества. Немудрено, ни с одним из клиентов Верки нормальная женщина не согласилась бы провести ночь. Она это делает, причем почти бесплатно. Хотя можно считать, что количество этих мерзких существ, выкроивших время между работой и домом, в какой-то мере уменьшает ее долг заведению за прожженную скатерть на кухне и разбитую напольную вазу. Стоимость ущерба была многократно завышена и не входила ни в какое сравнение с реальной ценностью тряпки и керамического горшка. Причем последний был перевернут клиентом, который, едва держась на ногах от выпитого, пытался стянуть с себя штаны сразу на входе в комнату. Еще удивительно, как в счет не попала потраченная на лоб этого недоумка зеленка. Она знала, за этим долгом последует еще. Тоже абсурдный. И так до конца. Вечность. Маленький ад на земле.
Бюргер продолжал яростно работать торсом.
Вероника отворачивала лицо, задерживала дыхание, хватала клиента за плечо зубами, ощущая мерзкий, кисловатый вкус обрюзгшей кожи, стараясь вдохнуть как можно меньше воздуха, который разбавлялся зловонием из его рта.
Он пытался поймать мочку ее уха своими слюнявыми губами. Иногда ему это удавалось. Тогда его щетина начинала неприятно щекотать кожу. Казалось, будто электрический разряд пробегает внутри, а к горлу подступал тошнотворный комок.
«Наверняка обожрался виагры, или что там у них?» – со злостью подумала она и на мгновенье открыла глаза. Немец, тупо уставившись ей в переносицу, продолжал свое дело. Как робот. Кожа на щеках стала малиновой, лоб покрылся крупными каплями пота.
Она снова зажмурилась. Да когда же он кончит?
Словно услышав ее мысли, он стиснул плечи. Она громче, чем нужно, простонала. Толстяк несколько раз вздрогнул, напрягся и замер.
– Уф-ф! – выдохнул он, словно превращаясь в спущенный мяч.
Она, затаив дыхание, ждала. Ей стало страшно. Вдруг сейчас он снова начнет, и весь этот кошмар повторится?
Но толстяк насытился. Нет, на большее он не способен, да и этого Верке хватило с лихвой. Свалившись на бок, он перевернулся на спину.
Интересно, кем он работает? А впрочем, какая разница!
Вероника медленно села на кровати. Обессилевшей рукой сорвала со спинки стула, стоявшего рядом, пеньюар, накинула на плечи. Свесила с кровати ноги и, пересилив себя, посмотрела на немца. Бюргер лежал на боку с закрытыми глазами и слегка вздрагивал в такт сердцебиению.
– Сейчас ты, мразь, пойдешь домой к своей костлявой, с нервным лицом фрау, будешь гладить по головкам белокурых детишек, мило и заискивающе улыбаясь, а мне еще пахать и пахать, – едва слышно проговорила она и встала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15