– В столовой, – сказала секретарша, – обедают.– Я выйду через переговорную. Не предупреждайте их, что я уехала. * * * Дверь отцовского «мерседеса» была тяжелой, как люк бронетранспортера, и Бах из новых колонок звучал, как в консерватории. Было странно ехать и думать, что если бы отец не затеял менять аудиосистему, он был бы жив.Было странно ехать в аэропорт всего через сутки после прилета.По дороге Аня заехала в магазин. Ей надо было купить черные брюки и черный свитер, и тут выяснилась новая трудность. Во-первых, в магазине не принимали ее «Визу». Во-вторых, Аня вспомнила, что у нее на карточке довольно мало денег, а деньги из сейфа на даче она взять даже как-то не подумала.Приемная генерального директора аэропорта «Международный» была сделана по последнему писку моды времен московской Олимпиады. За длинной конторкой трудились сразу четыре секретарши. Дверь кабинета была отделана светлым деревом.– Вы к кому? – спросила одна из секретарш.– К Каменецкому.– Вам назначено?– Скажите, что приехал генеральный директор компании «Авиарусь».Секретарша очень внимательно оглядела Аню, потом поднялась из-за конторки и скрылась в двери кабинета. Она вернулась через минуту.– Прошу, – сказала она.Эдуард Каменецкий сидел в кабинете за длинным столом черного дерева. Каменецкому было лет шестьдесят, он был большой и удобный, и напоминал надувного мишку с бурой шерсткой на голове и внимательными серыми глазами. Завидев Аню, он поспешно полез ей навстречу, запутался в ножках руководящего кресла и чуть не упал.– Анна Семеновна Собинова, – представилась Аня.Каменецкий открыл рот и закрыл его.– Понятно, – сказал Каменецкий. – Мои соболезнования… А… э… кто вас назначил гендиректором?– Я владелец контрольного пакета, – ответила Аня.Каменецкий нерешительно хлопал глазами.– И что же вас привело ко мне?– У моего отца было много кредиторов, но только вы судились с ним. Вы проиграли и были очень недовольны. А вчера его убили.Каменецкий помолчал.– Анечка, у вас… какой-то странный акцент. Вы…– Последние годы я провела в Англии, – сказала Аня, – и получила master of arts по экономике. Так что я знаю, кто такие кредиторы и что такое арбитраж.– А, – сказал Каменецкий, – да, master of arts – это серьезно. Хотите чаю?Чай был заварен и принесен хорошенькой секретаршей, и к чаю явились русские шоколадные конфеты и восхитительный зефир.– Да, так насчет арбитража, – сказал Каменецкий, – я действительно судился с вашим отцом и действительно имел к нему претензии. Понимаете, он поссорился со своим аэропортом и попросился летать из нашего. Так как за Собиновым водилась эта привычка – не платить, мы составили договор. В договоре было сказано, что Собинов рассчитывается с нами ежемесячно, а если он этого не делает, то мы можем забрать у него самолеты. Четыре Ту-154 и один Ил-96. Ил тянул на десятку, а «тушки» были старенькие – два-три миллиона долларов каждая. Это вполне перекрывало стоимость обслуживания «Авиаруси». Я подписал договор. Он не рассчитался.– Но вы забрали самолеты?– Видите ли, Анечка, с точки зрения авиакомпании самолет – это то, что летает и перевозит груз. Или пассажиров. А с точки зрения юристов, самолет – это то, на чем имеется бортовой номер, номер двигателя, ну и еще парочка цифр. Собинов взял отданные в залог самолеты и содрал с них все, что можно. Все запчасти. От двигателей до стоек шасси. То, что осталось, он поставил к стеночке и сказал: «забирайте». По моим прикидкам, только ремонт Ила обошелся бы нам в восемь миллионов долларов. Я обратился в суд и проиграл: в договоре указан бортномер такой-то? – Да. – Бортномер такой-то вам отдают? – Да. – Чего вы еще хотите? Формально суд я проиграл, неформально мне обращаться… не хотелось. Знаете, тягаться с человеком, за которым стоит Стас, себе дороже. Так что Собинов полетал из нашего аэропорта полгодика, а на сэкономленные деньги купил себе, говорят, яхту.– Кто такой Стас? – спросила Аня.– А вы еще не встречались?– Нет, – быстро произнесла она.– И не советую. Лучше езжайте в свою Англию и получите там очередную степень. Вы ведь, наверное, отличница?– Кто такой Стас? – спросила Аня. – Вам… угрожали? После арбитража?– Нет, – ответил Каменецкий, – мне не угрожали. Когда собираются стрелять, никогда не угрожают. У вашего отца убили двух партнеров, и, насколько я знаю, им никто перед этим не угрожал.Аня помолчала.– Бизнес моего отца купила компания SkyGate. Кто это такие?– Это один из его главных конкурентов. Фактический владелец аэропорта «Елизарово». Создана с нуля. Раньше была грузовая компания, теперь вот – и пассажирская.– Большая?– С этой покупкой она станет второй по величине в России. После «Аэрофлота». Владельца компании зовут Василий Никитин. Ему тридцать четыре года, из них полтора он провел в федеральном розыске.– За что?– Почему бы вам не спросить это у самого Никитина? Могу подсказать телефон.Аня встала.– Подскажите адрес.
Аэропорт «Елизарово» находился с другой стороны Москвы и сверкал металлом и стеклом. После замызганного «Международного» он напоминал кусочек Heathrow, переведенный на русский язык.Аня стояла в приемной Василия Никитина. Сквозь огромное, во всю стену окно, был виден Ту-204. Вокруг белоснежного самолета суетились механики в рыжем. Они были как муравьи вокруг куска сахара. Небо над аэропортом было глубоким и синим.– Анна Семеновна? Мои соболезнования. Я – Никитин.Аня обернулась.Василий Никитин был молод, а выглядел еще моложе. У него были голубые легированные глаза и стальное рукопожатие. На нем был мягкий серый свитер и рыжая куртка в крапинках дождя.Никитин распахнул перед Аней дверь кабинета, и проворно вбежавшая за ними секретарша положила Никитину на стол несколько бумаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9