Нельзя сказать, чтобы они бегали. Скорее они походили на локаторы, которые медленно обследовали все узловые точки комнаты, – и вместе с тем всегда смотрели прямо на Аню.– Три миллиона, без штрафов и пеней. За поставленный керосин. Акты сверки возьмешь у коммерсантов, – последовал кивок в сторону дверей. – Два миллиона девятьсот шестьдесят тысяч, если быть точным.– Акты сверки? Это… за сколько?– За два года. Больше мы ждать не намерены.– А почему вы раньше ждали?– Раньше в компании денег не было. Теперь есть. За самолеты.– За какие самолеты?– Твой отец продал самолеты. Три старых Ила, три Ту-154, десять новых Ту-204. Покупатель – авиакомпания «Скайгейт». Васька Никитин. Он уже летает по этим маршрутам.Слово SkyGate было произнесено с неподражаемым рязанским выговором. Судя по акценту, Олег Васильевич не знал не только английского языка, но и латинского алфавита.– Отец продал шестнадцать самолетов? Но это… это весь бизнес!– В общем, да.– А почему он тогда не продал компанию?– Если бы он продал компанию, «Скайгейт» вместе с самолетами получил бы долги. А долги у твоей компании больше активов. Так что это такой способ отделаться от кредиторов. Он же получал деньги не на компанию – на оффшорку.Олег Васильевич помолчал, потом улыбнулся.– Только нам безразлично, где эти деньги – здесь или на оффшорке. Главное, что они есть. И если нам даже сейчас не заплатят, мы будем считать эти долги безнадежными. А когда кредитор понимает, что долгов получить нельзя… все самое страшное случается из-за безнадежных долгов, ты меня понимаешь, Аня?Аня понимала. Аня не понимала другое. Ее отец был замечательный, умный человек. Он был самым проницательным бизнесменом. Он был ловок, все говорили. Как же так получилось, что он в течение двух лет не платил за топливо для самолетов? Или не доплачивал, по крайней мере?И сколько еще таких долгов?Господи боже мой! Господи мой боже! Ане отчаянно хотелось убежать в другую комнату и позвонить Стасу. А еще больше ей хотелось убежать и позвонить отцу. Если бы это было возможно!– Олег Васильевич, – сказала Аня, – я правильно понимаю, что компания должна многим и очень многим?– Да.– И ни денег, ни активов у нее нет, потому что активы проданы компании SkyGate, a деньги от сделки попали не в Россию, а в оффшор?Олег Васильевич кивнул.– То есть если вместо того, чтобы сидеть здесь и угрожать, вы предъявите мне иск и обанкротите компанию, то вы окажетесь одним из сотен кредиторов, дерущихся за сомнительную честь поделить между собой обстановку вот этого кабинета, которая, хотя и роскошная, но на три миллиона не тянет?Олег Васильевич откинулся на стуле и скрестил руки на груди.– А ты быстро соображаешь, – сказал он, – для семнадцатилетней девочки.– Мне девятнадцать, – гордо сказала Аня. – Вы же не можете получить эти долги законным путем? А я не могу выплатить все долги, сколько бы я ни старалась.– Допустим.– Вы угрожаете убить меня, если я не верну долг. Ну так меня же все равно убьют: не за первую половину долга, так за вторую.– Это твои проблемы.– Нет, это ваши проблемы. Потому что если вы меня убьете, денег у вас не прибавится. Только на убийство потратитесь.Олег Васильевич разглядывал рыбок.– Если вы не могли получить эти деньги два года, значит, ваш долг не так уж дорого стоит, – сказала Анна, – я предлагаю так: я возьму эти документы, и если они не врут, то в течение недели вы получите миллион. Договорились?Олег Васильевич думал не более двадцати секунд.– Договорились, – сказал он. Он был уже около аквариума, когда Аня внезапно спросила:– А у отца были безнадежные долги?–А?– Вы говорите, что убивают только за безнадежные долги. Так были ли люди, которые уже отчаялись получить от отца деньги?– Аэропорт «Международный». Каменецкий Эдуард Викторович. Он судился за долги. И проиграл. * * * Оставшись одна, Аня задумчиво прошлась по кабинету. Если бы в раю были кабинеты, то этот бы принадлежал не меньше, чем святому Петру.Из кабинета вели три двери: одна – в приемную, а вторая – в переговорную комнату, тихую и безликую, с овальным стеклянным столом и светящимся потолком. За третьей дверью Аня ожидала найти туалет, но там был не туалет – там был спортивный зал, с тренажерами, зеркалами и большим кожаным диваном. Диван, видимо, тоже числился как тренажер.Ванная была дальше. Душевая кабина с электронными табло и водонепроницаемым телефоном походила на капсулу «Шаттла».Аня вернулась в кабинет. Она отражалась в паркете, аквариуме и бронированных окнах. Худенькая, беленькая и в рваных джинсах. Зачем она перекрасилась в блондинку? Это Лиза, с которой отец был в «Ритце» три года назад, была блондинкой. А у вчерашней Марии были немыслимо короткие волосы и искусно растрепанная челка, темно-каштановая, чуть посветлее, чем волосы самой Ани еще месяц назад.Аня села в отцовское кресло. Оно располагалось на возвышении, и Аня поняла, почему человек, стоявший по другую сторону стола, казался ниже человека, который сидел. Некоторое время Аня изучала бумаги в ящиках, а потом подняла телефонную трубку и нажала на кнопку с надписью «Вика».Секретарша вошла, улыбаясь дежурной улыбкой. Сейчас, когда мужчин не было, секретарша не так колыхала бедрами.– У вас есть комбинация от сейфа? – спросила Аня.– Нет. Во всей компании ее знал только Семен Аркадьевич.Ане почему-то было страшно в этом кабинете. Каждую секунду казалось, что вот сейчас отворится дверь и войдет ее отец. Такой же бледный и холодный, как вчера.Аня взглянула на часы.– Мою машину ко входу, – сказала Аня, – и перенесите совет директоров на четыре тридцать. Где мои охранники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9