Это показывает анализ легких: он дышал, когда
горел. Он мог быть ранен в любые внутренние органы, при условии, что пули
прошли насквозь.
Сергей вышел из морга злой, как побитая собака. Тринадцатый век!
Небось в тринадцатом веке не определяли по костям возраст убитого. Небось
в тринадцатом веке Сазана бы замели за убийство человека, с которым он
уехал... "Вот и получаются, что они пользуются всеми преимуществами
тринадцатого века, а мы страдаем ото всех недостатков современной науки".
- мелькнуло у милиционера.
В 12:00 Сергей явился к Захарову. Он доложил о происшествии. Он
сказал о том, что Сазан подменил машину и потребовал ордера на арест
Сазана и обыск в его офисе.
- Основание?
- Убийство на Киевском.
- Сазана уже отпустили.
- Его отпустили за взятку, - сказал Сергей. - Это черт знает что
такое! Можно убить человека, сжечь его вместе с машиной, и заявить, что
это бродяга, который хотел угнать твой автомобиль! Хотел бы я посмотреть,
какой это бродяга выкинет из автомобиля Сазана!
- Я ничего не могу сделать, - сказал Захаров, - мертвец в машине -
это не Баркин.
- Дайте ордер на обыск. Мы найдем у Сазана достаточно оружия, чтобы
вооружить батальон.
Захаров отогнул занавеску начальственного кабинета и молча глядел в
окно.
- Какая слякоть, - вдруг сказал генерал. - Знаешь, Сережа, когда я
был маленький, я ужасно страдал от российского климата. Я думал: "Какие
глупые эти взрослые, что каждый старается натопить свою квартиру. Когда я
стану большим, я изобрету такое отопление, которым можно будет отопить
сразу весь мир". Я стал большим и понял, что, если изобрести такую печку,
от нее полмира исчезнет под водой".
На столе Захарова зазвонил телефон. Захаров поднял трубку, послушал
минут пять, положил ее и сказал Сергею:
- В доме по Большой Петровской убийство. Езжай-ка туда и найди мне к
вечеру убийцу.
- А кто будет заниматься Сазаном?
- Либо ты не занимаешься Сазаном, либо ты не работаешь в милиции.
Сергей поехал на Большую Петровскую. На Большой Петровской в луже
крови лежал хозяин квартиры, сильно изорванный взорвавшимся у него под
носом зарядом. В соседней комнате спала пьяная неповрежденная жена, и в
коммуналке напротив сказали, что вчера жена пила с Мишкой Лесных, который
работает слесарем в жилконторе. Поехали в жилконтору, узнали, что Лесных
живет в третьем доме, в десятой квартире, выломали дверь десятой квартиры
и взяли слесаря.
Это было хорошее убийство. Такие убийства нравятся всем, кроме
потерпевшего. Такие убийства раскрываются за три часа и украшают
милицейскую отчетность. Страшно себе представить, как выглядела бы
раскрываемость преступлений в российской милиции, если бы не убийства, в
которых пьяные мужья убивают пьяных жен, пьяные жены - пьяных мужей,
племянники - теток, и пьяные слесаря - своего же брата-рабочего,
повстречавшегося им в темном переулке и принятого ими за агента мирового
империализма. У прогрессивных западных социологов есть теория, согласно
которой убийца таким образом выражает свой протест против хозяев жизни,
поставивших его в этакие бесчеловечные условия. Но российская милиция не
так прогрессивна. Она знает, что слесаря, выражая протест против хозяев
жизни, убивают почему-то не хозяев жизни, а таких же затюканных жизнью
людей.
Чтобы раскрыть убийство на Большой Петровской, Сергею понадобилось
ровно два с половиной часа. Слесаря, тепленького, Сергей привез в кабинет,
и он долго и подробно рассказывал, как он пил со своей жертвой, и как тот
вдруг начал оскорблять его нецензурными словами. Тогда слесарь сказал, что
сходит еще за водкой, и действительно сходил за водкой. Кроме водки, он
принес с собой пачку аммонита и зажигательный шнур, и когда хозяин
наклюкался, поджег шнур, придавил его пачкой, и оставил все это на столе.
На вопрос, откуда он взял аммонит, слесарь чистосердечно разъяснил,
что неделю назад у него в квартире проживал какой-то военный, по
квартплате в две бутылки водки ежедневно. Военному вроде как выдали
жалованье натуральным продуктом, и этот военный приехал в Москву продать
натуральный продукт. А слесарь заныкал у него две пачки. А может, и не
военный. Может, геолог.
Слесарь совершенно не понимал, что сделал что-то плохое. От него
омерзительно пахло блевотиной и водкой.
Шел второй час допроса, когда на столе Сергея зазвонил телефон.
Сергей поднял трубку, и приятный женский голос сказал:
- Лейтенант Тихомиров? Это говорит секретарь Анатолия Михайловича
Марчука, директора правления "Александрии". Он будет рад, если вы сможете
быть в банке в девятнадцать ноль ноль.
В девятнадцать ноль ноль Сергей вошел в знакомый кабинет. Директор
поднялся и пошел ему навстречу. На нем был красивый кашемировый костюм от
г-на Грекова, который стоил больше годовой зарплаты Сергея, и скромный
галстук, стоивший не более двух месячных зарплат. Директор порозовел и
оправился, и глаза его за стеклами очков бегали весело, как сытые мыши.
В кабинете находился еще один человек, - в ослепительно,
неправдоподобно белой рубашке, в светлых отутюженных брюках и пиджаке в
крупную клетку. У Сергея было впечатление, что он его где-то видел в
одностороннем порядке, по телевизору.
Вошла секретарша, принесла кофе и булочки.
Кофе был не такой вкусный, как у Сазана. Сазан варил кофе сам, а
этот, наверное, много раз воровали по пути до директорского кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68