Бьюсь об заклад, что
банкир наложил в штаны от одной мысли о том, что Сазан убъет Гуню при
нем... Сейчас он отвезет банкира домой, а сам поедет убивать Гуню.
Движение было еще довольно оживленное, и Сазан не заметил зеленой
"девятки". Сергей велел держаться подальше от "Вольво", полагая, что Сазан
повезет банкира к его квартире на Полянке.
На Полянке Сазан остановил машину, вышел и открыл дверцу Шакурову.
Тот вылез. Сазан стоял, облокотившись на дверцу. Александр вдруг схватил
его за локоть и стал что-то быстро-быстро говорить. Сазан кивнул. Дверь в
подъезде открылась, и из нее показались двое охранников Шакурова.
Сазан сделал ручкой, сел в машину и поехал.
Милицейская машина, притормозившая за углом, тихо тронулась следом.
- Интересно, о чем это толковал Шакуров? - полюбопытствовал Дмитриев.
- Умолял Сазана убить Гуню, - ответил Сергей. - И не за бесплатно.
Машина Сазана проехала по Якиманке, пересекла мост, протолкалась
налево у Манежа и свернула на Новый Арбат. Прошло пятнадцать минут. Машина
миновала мерию и здание бывшего парламента, похожее на красиво
подсвеченный пароход. Мимо пролетели арка и Поклонная Гора, мелькнула
внизу кольцевая дорога. Поток автомобилей редел, Сазан понемногу увелчивал
скорость. Милицейскую девятку, не имевшую шипов, то и дело слегка водило
по обледенелой дороге. Еще несколько минут - и Сазан наверняка обратит
внимание на увязавшуюся за ним машину.
Впереди показалась развилка на Можайское шоссе.
- Вправо, - вдруг сказал Сергей.
Ореховый "Вольво" стремительно убегал вдаль по Минке.
- Почему?
- Он едет на дачу в Гелищево. Это между Минским и Можайским.
Олег послушно свернул вправо, и вскоре девятка летела по ночному
Одинцову, не особенно утруждаясь тормозить на светофорах. "Только бы
успеть, - думал Сергей, - только бы успеть".

Дачный поселок Гелищево располагался на дороге между Минским и
Можайским шоссе. Поворот с Минки был на сорок третьем километре. Несмотря
на имевшуюся тут же станцию Белорусской железной дороги, поселок зимой был
совершенно пуст: слабые лампочки горели днем и ночью над узкими,
погребенными под снегом дорогами, и сидели, по самые ставни в снегу,
одноэтажные домики с острыми крышами. Сейчас, в самом конце марта, снег в
основном растаял, и грунтовые дороги превращались днем - в жуткое крошево
грязи и песка, а ночью - в ухабистый каток.
Сазан свернул с шоссе, доехал до станции с табачным ларьком и
сожженным пять лет назад, за неделю до ревизии, магазином "Продукты", и
громко выругался.
Переезд возле станции был закрыт: на дороге топорщилась громадная
куча гравия, и настил на железнодорожных путях был сорван, обнажая рельсы
и бетонные шпалы, мокро блестевшие при свете сиротливо мигающего красного
глазка.
Сазан припарковал машину у будочки при переезде и пошел дальше
пешком. Идти было километра два.
Генеральская дача, летом укрытая живой изгородью из боярышника и
берез, стояла нагая и неприкаянная, и на втором этаже ее сиротливо горел
огонек. Сазан отворил калитку и осторожно пошел вокруг дачи. В руке у него
был все тот же старый ТТ.
У задней стены был устроен навес, и под ним тянулись две шатких, кое
как уложенных поленницы. Березовые кругляши, величиной с головку
пошехонского сыра, чередовались с нарубленным погнившим штакетником.
Несколько штакетин валялось на снегу, видимо выпав из рук того, кто таскал
дрова в кухню, и там же лежала дохлая мышь, выкинутая из мышеловки. Узкий
проход меж поленниц вел к черной двери с выбитым окошком. Сазан тронул
дверь, - она была незаперта. Сазан осторожно отворил дверь и ступил на
порог. В следующую секунду в глубине кухни, за печкой, что-то
зашевелилось, крякнул выстрел, и козырек навеса за плечом Сазана
разлетелся вдребезги.
Сазан упал на землю и ударился локтем о штакетину, из которой торчал
ржавый гвоздь. Гвоздь весело чавкнул, и, как цепная собака, вцепился в
локоть злоумышленника. Пальцы Сазана разжались. Пистолет заскользил по
ледяной дорожке к порогу, подставив луне мокрый ребристый бок. Сазан
подтянул ноги к животу и перекатился за дверь. Тут же второй выстрел
щелкнул по тому месту, где Сазан лежал только что, и подшиб у основания
гнилую стойку поленницы. Сазан обхватил руками голову. Березовые кругляши
и гнилые доски весело посыпались вниз, на лежащего под ними человека, как
картошка из раструба уборочного комбайна.
Через минуту Сазан выдрался из-под дров, нашарил пистолет и бросился
в кухню. Далеко впереди хлопнула парадная дверь и кто-то, тяжело дыша,
рванул по щебенчатой дорожке прочь от дома. Сазан повернулся обратно,
перепрыгнул через разоренную поленницу и дунул по раскисшим грядкам к
забору. Он перемахнул через забор, забор тотчас сломался под ним, и Сазану
опять пришлось падать.
Человек бежал меж грустных, просевших от снега дач, скользя ногами по
застывшим в каток лужам. Сазан выпрыгнул на середину дороги, схватил
пистолет в обе руки и тщательно прицелился. Человек, ошалев от страха,
летел вперед. Сазан не стрелял. Верхушки дальних деревьев вдруг озарились
разноцветными бликами. Сазан словно застыл с пистолетом в руке. В
следующую секунду послышался визг шин, и на дорогу вылетела из-за поворота
зеленая девятка. Девятка плясала, соскальзывая с ледяной колеи, и вместе с
ней плясала дорога, звезды, сосульки на придорожных соснах и прошлогодняя
бочка, выставившая из канавы заледеневшее рыло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68