Ее очевидным руководителем был государственный секретарь Фостер Даллес, который, как ни странно, являлся одновременно адвокатом и акционером "Юнайтед фрут компани" - основного империалистического предприятия в Гватемале.
Мне пришлось покинуть эту страну, переживая горечь поражения, испытывая боль вместе со всеми гватемальцами, надеясь и стараясь найти способ переделать судьбу этой охваченной горем страны. Фидель тоже прибыл в Мексику в поисках нейтральной почвы для подготовки своих людей к большому делу. Позади остался внутренний раскол, возникший после нападения на казарму Монкада, когда откололись все малодушные, те, кто по той или иной причине присоединились к политическим партиям или революционным группам, обязывавшим их членов к меньшим жертвам. Новые силы вливались в славные ряды "Движения 26 июля", получившего свое название в честь даты нападения на казарму Монкада в 1953 году. Начиналась труднейшая работа для тех, кто должен был подготовить этих людей в условиях неизбежного в Мексике подполья, противостоя мексиканскому правительству, агентам американского ФБР и агентам Батисты - этой сплетавшейся так или иначе тройственной комбинации, в которой большую роль играли корысть и подкуп. Кроме того, надо было бороться против шпионов Трухильо. К тому же приходилось сталкиваться с неудачным подбором людей для нас, особенно в Мехико. Но, одолев все эти трудности, мы должны были суметь сделать нечто очень важное - отплыть и затем прибыть на место, а также осуществить все остальное, что в тот момент нам казалось легким делом. Сегодня мы можем оценить, каких усилий и жертв, скольких жизней все это стоило.
Опираясь на маленькую группу близких друзей, Фидель Кастро вложил все свои способности и необычайное трудолюбие в подготовку вооруженного отряда для отправки на Кубу. Сам он почти никогда не бывал на уроках по военному делу, потому что у него не хватало на это времени. Мы же, остальные, смогли довольно многому научиться у генерала Альберто Байо. Уже на первых занятиях ко мне сразу пришла уверенность в возможности победы, казавшейся мне весьма сомнительной в момент, когда я присоединился к мятежному майору, с которым меня с самого начала связали узы романтической симпатии, как любителя приключений, и мысль о том, что стоит умереть на чужом берегу за столь чистый идеал.
Прошло несколько месяцев. Мы начали постигать искусство стрельбы, и среди нас появились снайперы. Подыскав ферму в Мехико, мы под руководством генерала Байо (я в то время занимался подбором кадров) приступили к последним тренировкам, рассчитывая отправиться в путь в марте 1956 года. Однако в то время две мексиканские полицейские организации, которые находились на содержании у Батисты, охотились за Фиделем Кастро. Одна из них добилась успеха, задержав его. Однако она каким-то чудом не расправилась с Кастро сразу после ареста. Несколько дней спустя были схвачены многие другие участники движения. Полиция захватила также нашу ферму, расположенную в предместьях Мехико, и все мы попали в тюрьму.
Все это не позволило завершить первый этап нашего плана. Некоторые из нас провели в заключении пятьдесят семь суток, считая каждый день и постоянно ощущая нависшую над своей головой угрозу выдачи (свидетелями того являемся мы с Каликсто Гарсия). Но никогда мы не теряли личного доверия к Фиделю Кастро. И это несмотря на то, что некоторые поступки Фиделя позволяли говорить о том, что ради друга он был готов поступиться интересами дела. Я, помнится, изложил ему обстоятельства моего дела: иностранец, находящийся на нелегальном положении в Мексике, против которого выдвинут целый ряд обвинений. Я сказал ему, что ни в коем случае из-за меня не должна задерживаться революция, что я отдаю себе отчет в сложившейся ситуации и попытаюсь включиться в борьбу из того места, в которое меня вышлют, и что лишь нужно добиваться, чтобы меня отправили в одну из близлежащих стран, а не в Аргентину. Я помню также решительный ответ Фиделя: "Я не оставлю тебя". Так и вышло: пришлось потратить время и деньги, чтобы вызволить меня из мексиканской тюрьмы. Такое поведение Фиделя в отношении людей, которых он ценит, является ключом к пониманию той огромной любви к нему, когда к приверженности, основанной на принципах, присоединяется приверженность личного характера, что превращает Повстанческую армию в нерушимый монолит.
Шли дни работы в подполье. Мы прятались где могли, по возможности избегали появляться на людях, почти не выходили на улицу. По прошествии нескольких месяцев стало известно, что в наших рядах имеется предатель, имя которого мы не знали, и что он уже выдал партию оружия. Нам стало известно также, что он выдал яхту и передатчик, хотя и не успел еще совершить "купчую". В своем первом доносе предатель постарался показать кубинским властям, что он действительно был в курсе наших дел. Но это спасло нас; мы знали, что известно предателю. С этого момента началась лихорадочная деятельность. "Гранма" была подготовлена к выходу чрезвычайно быстро: съестные припасы, которые, по правде говоря, удалось достать в небольшом количестве, были свалены грудами вперемешку с обмундированием, винтовками, амуницией и двумя противотанковыми ружьями, к которым почти не было патронов. Наконец 25 ноября 1956 года в два часа ночи мы приступили к выполнению того, о чем говорил Фидель и что стало поводом для издевок в проправительственной печати. "В 1956 году мы станем свободными или мучениками", - заявил он.
С потушенными огнями покинули мы порт Туспан. Яхта была страшно перегружена людьми и различным снаряжением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88