Если, конечно, лихая судьба не прищучит.
Гонец уже возвращался, тяжело топоча, – тащил за спиной связку не то дротиков, не то толстых стрел (хотя луков что-то ни у кого не наблюдалось). За ним трюхала дюжина служивых, тоже кое с чем. Видно, не богаты были боевые припасы в беззаботном городе.
– Ну, ежели через стену, то давай здесь, – скомандовал Иддс, подбирая с земли оброненный кем-то щит и перебрасывая его Харру. Тот хотел было возразит", что непривычная тяжесть ему только помешает, но вовремя сообразил, что препираться сейчас не стоит. Между тем по амантову приказу несколько стражей пригнули спины и прикрыли их щитами; сверху взгромоздились еще двое, образовав нехитрую лестницу. Харр махнул рукой, подражая повелительному жесту аманта, и дюжина отборных бойцов (надо думать, небоязливых, как он просил) принялась карабкаться по щитам, забираясь на стену и не слишком шумно сигая вниз. Харр придирчиво оглядывал каждого, насколько позволяла темнота. Один из последних показался ему что-то чересчур щуплым и низкорослым; Харр перехватил его поперек живота – глаза бешеного котенка так и сверкнули, точно прокалывая насквозь.
– Эй, Иддс, придержи-ка мальца! – крикнул он, отшвыривая мальчишку прямо в руки аманту; тот поймал его, пригнул и зажал между ног. – А я пошел. Эй, служивые, крепче щиты держите!
Он полез наверх; сел на ребре стены, свесив ноги наружу, прислушался: где-то далеко слева послышалось смачное «плюх!», а справа короткий всхрап, похоже, для кого-то последний. Он уже хотел было спрыгнуть в темноту, как сзади раздался голос аманта – неуверенный, чуть ли не оробевший:
– Слышь-ка, певчий рыцарь (помнит, шельмец!), а правду твоя девка сказала, что это ты лихую звезду притушил?
Харр задрал голову, оглядывая ночное небо, – и верно, на том месте, где несколько дней назад злобно лучилось новоявленное ночное светило, теперь кротко мерцала крупная изжелта-зеленая звезда, не более страшная, чем полевой лютик.
– Так ты все-таки чародей? – совсем тихо донесся из-за спины голос предводителя городской стражи.
Харру даже жалко его стало. Ну не крутить же ему мозги посреди побоища, в самом деле!
– Да плюнул я на нее, и вся недолга! – засмеялся он. – И вот еще что: руки береги.
Он спрыгнул вниз, зорко поглядывая по сторонам: не затеплится ли падальщик-указчик, выявляя притаившегося врага. Нет, прав был амант, первыши-торопыги воинами были никудышными и позволили себя перебить без лишних хлопот. Тем больше оснований было у немногочисленного отряда поспешать к месту их переправы. Хлюпая по непролазной грязи станового предместья, Харр старался не отстать от своих ратников, уверенно пролагающих свой путь по ночному лабиринту; его спасали только длинные ноги. Наконец скопище глиняных хибар и разных кружков тесно посаженных деревьев уступило место непролазным прибрежным кустам, через которые продиралась к воздушной лестнице узкая, полузатопленная недавними ливнями тропинка. Харр чувствовал, что они на верном пути; уже раза два впереди, в голове его отряда; слышался лязг оружия и вскрики – это на скорую руку убирали встречных. Но вот, обгоняя цепочку воинов, над их головами пронеслась пара жужжащих пирлей, и одновременно с шумом полноводно разлившегося ручья Харр уловил шум нешуточной схватки.
Оттолкнув шагавшего впереди, он выскочил на прибрежный песок, еще в прыжке безошибочно нацеливая меч на выползающего из воды подкоряжника, над головой которого ошалело крутилась еще совсем махонькая пирлюшка.
– Посторонись, милая, как бы не зашибить… – тут уж пришлось позабыть о своей нелюбви к кровушке – ударил так, что снес полголовы.
Зеленая пирлюшка круто взмыла вверх, и Харр, подняв голову, углядел пять или шесть подкоряжников, норовисто скользящих вниз по лестнице, – вернее, видны были не они, а остервенело нападающие на них светляки; им даже удалось напугать одного из налетчиков настолько, что тот разжал руки и с приглушенным воем полетел прямо в воду – видно, пирль угодила ему прямо в глаз. Но остальные, достигнув нижней перекладины, успевали откачнуться и перепрыгнуть на песок, но их принимали на мечи или давили щитами; кто-то немилосердно завыл, как могут кричать только те, кому попали в живот. Харр крикнул:
– Не кончать! Пусть повоет.
Ратники попались бывалые, поняли с ходу – еще паре-другой выпустили кишки, и берег огласился такими воплями, что спускающиеся невольно замедлили свое движение.
– У кого запасные копья, дротье – быстро втыкайте в песок да в воду зайдите, дно цепкое, удержит! – крикнул Харр. – Да в стороны подайтесь, они одной лесенкой не обойдутся!
Ратные опять сообразили – налегая по двое, втискивали негнущиеся древки копий в вязкую почву, кто-то возился на мелководье разлившейся речушки.
– Есть еще место, где могут спуститься?
– Не, – уверенно подал голос кто-то постарше, – вверху край осыпчивый, только тут твердо; а ежели возьмут подалее, то в колючую ежумниху угораздят, из нее не выбраться, гад слизнячий зажалит.
– Полагаешь, точно дорогу знают?
– Да не иначе, как кто-то беглый из нашего же стана направляет… Чу, пирли-матицы ворога кажут!
Откуда только взялась – разномастная светящаяся стая мерцающим потоком устремилась ввысь, к подножию невидимого отсюда Успенного леса; похоже было, что подходили основные силы противника.
– Эй, кто успеет – подрубай сзади себя кусты, чтоб отскочить можно было! – крикнул Харр, запоздало радуясь, что из его людей не полег еще ни один.
Но дело было уже сделано – берег и мелководье ощетинились смертоносными остриями, беспорядочно натырканными на добрых двадцать шагов влево и вправо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158