Подкоряжник. выронил топор себе же на голову, замычал и повалился, как куль. Страшное его оружие, брякнув, отлетело прямо под ноги Харру. Он машинально пошевелил было его сапогом – не тут-то было: топор был каменным, тяжести несусветной.
– Чего это ты за меня заступаться вздумал? – спросил амант, наступая упавшему на грудь и выдергивая свой меч, застрявший в позвонках, – Я ведь вроде тебя стреножил, а?
– Да о руках я твоих затревожился, – признался Харр. – Не окольчужены они у тебя нынче, поцарапать могут. Как рокотан тогда держать будешь?
– Хм… – изумился амант. – Тебе б тоже не мешало щит какой подобрать. Платье-то на тебе бабское, изукрашенное – тоже жалко.
Ну вот и нашли наконец общий язык.
– Где ж твои хваленые лихолетцы? – спросил Харр, уже заметивший, что среди обороняющихся что-то не видно вольнонаемных.
– А там, за стенами, втихую режут. Кто потом сколько пальцев представит, столько ножевых получит. А у тебя, погляжу, клинок пока чист – решил не мараться, что ли? Аль награда не прельщает?
– Точно. Не люблю крови без надобности. Куда теперь, амант?
– Куда, куда… Глаза разуй, тоже мне рыцарь!
Харр вскинул голову, направляя взгляд вдоль амантова клинка, указующего на ровный срез стены, чернеющий на фоне угасающей лиловой зари. Ничего не увидел, кроме полудюжины пирлей, призывно попыхивающих призрачными огнями. Но амант уже мчался туда, и Харр припустил следом, слыша за спиной топот подмоги. Одна из пирлей вдруг резко взмыла вверх, и тут же на стене означился горбатый силуэт ночного налетчика. Амант успел – принял его на меч, по своему обычаю не потрудившись даже добить; похоже, он оставлял эту честь Харру, но и тот утруждаться не стал, тем более что знал теперь: следить нужно исключительно за светляками-падальщиками. Вот три из них в причудливом своем танце круто пошли вверх – на стену выползли трое, уже прижимаясь, с опаской. Затаились, вглядываясь вниз, в черноту узкого проулка между стеной и каким-то амбаром. Харр вдруг совершенно отчетливо представил себе, сколь невидимы даже для них, привыкших к лесному полумраку, его тело и пепельного тона одежда; а вот снежно-седые волосы и серебристо-белые сапоги, наверное, видятся им как бы существующие сами по себе, что припахивало нечистой силой. Значит, нападут на аманта…
Но он ошибся. Все трое разом бросились на него, но одного, кто чуточку упредил своих дружков, он мощным строфионьим ударом вмазал в стену, а двоих других поймал еще в воздухе и грохнул их головами один о другого – точно яйца лопнули. Харр знал, что руки у него, как и у всех его сородичей, не в пример слабее громадных ног, но в этом приеме все решала скорость. Да и стражники уже подбежали, чтобы добить оглушенных.
– Эк ты… – с каким-то недоуменным восторгом пробормотал амант, чуть поодаль наблюдавший за Харровым действом. – Силен!
– Научу, – коротко бросил Харр, вдруг подумав, что хорошо бы этого аманта на одну преджизнь закинуть в Бирюзовый Дол, командоровым дружинникам на выучку. Но эта мысль была сродни сказке, так далеко теперь отодвинулся недосягаемый Джаспер, и Харр мотнул головой, прогоняя ее, чтобы не мешала в этом слишком реальном, хотя и не страшном ночном бою с лесными варварами.
– Что, зацепило? – вдруг с неподдельной тревогой спросил амант, по-своему расценивший его движение.
– Да нет. Ты вели, амант, куда дале бежать-то!
– Ты зови меня Иддс. Вдоль стены пойдем караулом, а этих двоих как-нибудь лихолетцы мои приголубят, пирлюхи им укажут.
Светляки-падальщики, действительно, медленно сползли куда-то за стену, словно цепляясь за быстро темнеющее небо. Звезды уже проклюнулись, но лихой, зелено-отравной, Харр меж ними не приметил – должно, за амбаром пряталась. Амант махнул стражникам, и они сторожким шагом, чутко прислушиваясь к застойным шорохам, двинулись в обход города.
– Что думаешь? – как равного, спросил амант Харра, шагавшего с ним плечом к плечу.
– Думаю, уж слишком все просто получилось… – он не успел закончить, как из-за угла молнией вылетела пирль, свечкой сиганула вверх, и Харр, успевший выставить перед собою меч, прежде всего услыхал странный хлюпающий звук, точно громадная рыбина билась-прыгала на берегу. И бесформенный ком напоролся на острие с заячьим вскриком.
– Ты гляди-ка, Иддс, – изумился Харр, ногой по привычке отбрасывая подкоряжника. – Он же мокрый!
– Да не он один. В темноте-то не все на берег выпрыгивают, есть и такие, что прямо в воду бултыхаются.
Только тут Харр сообразил, что лесные бродяги спускаются по той же воздушной лесенке, по которой Махида доставила недавно и его самого; как видно, знал об этом и амант.
– Шли бы дорогой – их уже тут была бы тьма тьмущая. Но в лихолетье по дорогам змеиные заслоны ставят да ямные ловушки копают, вот они и поостереглись. Да ты не радуйся, эти – самые глупые, первыми сунулись, решили до яйца дорваться, скудоумки скоробогатые. Вот когда за ними уже матерые полезут, тогда и начнется настоящая потеха…
– А чего ждать-то? Дай мне десяток стражей небоязливых да охапки две коротких копий. Подстережем.
– Кто же тебе, шалому, ворота-то ночью отворит?
– А мы – через стену.
– А ворочаться как будешь?
– Вот рассветет, ты нам подмогу и пришлешь. Кто в живых будет, тот найдет, как вернуться.
Иддс некоторое время глядел на Харра, по-бычьи наклонив голову и уперев в него кошачьи светящиеся глаза, потом резко махнул рукой – подскочил страж; амант начал шептать ему на ухо – ясно, что не по сомнительности, а в силу привычки. Посланный умчался, спотыкаясь в темноте, и тихрианский рыцарь снова подумал, что придется ему самому взяться за боевые учения и погонять амантовых молодцов в хвост и в гриву, по бездорожью да по темному времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158