Уайлдс тотчас послал новый запрос об отсрочке слушания, но вновь получил отказ. 23 марта 1973 года Служба иммиграции и натурализации вынесла окончательный вердикт на сорока семи страницах: прошение Йоко разрешить ей постоянное проживание в США удовлетворили, Джону же отказали. Ему предписали в течение шестидесяти дней покинуть страну.
2 апреля Уайлдс подал новую апелляцию. А 13 апреля, основываясь на законе о свободе информации, он послал запрос на получение документов СИН, надеясь доказать, что другие иностранные граждане, ранее осужденные за хранение незначительного количества марихуаны, в отличие от Джона не подвергались депортации. 26 апреля он подал ходатайство о приостановке дела до момента получения запрошенных документов. Апелляционные инстанции назначили очередное слушание на 10 сентября.
У адвокатов Джона оставался в запасе еще один стратегический ход: ожидалось изменение в иммиграционном законодательстве США. 30 апреля конгресс начал рассматривать законопроект, по которому Генеральный прокурор получал право разрешать постоянное проживание в стране иностранным гражданам, ранее осужденным за хранение незначительного количества марихуаны. В палате представителей законопроект поддерживал Эдвард Коч (будущий мэр Нью-Йорка), в сенате - Алан Крэнстон. В тот год конгресс, однако, не принял новый закон. Это произошло лишь десять лет спустя.
Между тем Джон и Йоко купили себе квартиру в «Дакоте», историческом здании в западной части Центрального парка, где жили разные знаменитости: Лорен Баколл, Леонард Бернстайн, Рекс Рид. Впоследствии Джон и Йоко покупали освобождавшиеся квартиры в доме. Несколько квартир на первом этаже они переоборудовали в рабочие кабинеты, а сами жили на шестом этаже, откуда открывается замечательный вид на Центральный парк. Этот переезд из двухкомнатной квартирки в Гринвич-Виллидж в роскошную «Дакоту» символизировал расставание Джона с политическим активизмом.
В июне Джон вместе с Йоко поехал в Кембридж (Массачусетс), где она выступила перед делегатами Международной феминистской конференции. Как потом рассказывал их ассистент Джон Хендрикс, Джон и Йоко сближались с феминистским движением, так как «все больше убеждались в том, что в антивоенном движении доминируют мужчины».
Именно в это время у них взял интервью Дэнни Шехтер, ведущий бостонской радиостанции «Даблъю-би-си-эн», которая ориентировалась на «новых левых» и контркультуру. Шехтер спросил Йоко, изменился ли Джон в связи с его интересом к проблемам положения женщины в современном обществе. Она отвечала: «Вам это может показаться банальным, но он вот стал учиться готовить. Он теперь познает в себе и эту сторону». Шехтер обратился к Джону: «Вы хороший повар?» Джон: «Да нет, я ведь только хочу научиться. Вообще-то я всего лишь один раз готовил еду». Это прозвучало банально. «Большинство мужчин не умеют ни приготовить себе еды, ни ухаживать за собой, - продолжал Джон. - Если бы рядом со мной никого не было, я бы, наверное, умер с голоду… Мы, правда, не совсем эмансипированная пара, мы все еще ведем друг с другом борьбу. Главным образом за жизненное пространство».
«А как вы справляетесь с моногамией?» - Шехтер задал вопрос, который в то время широко дебатировался. «Очень хорошо!» - ответил Джон потешной скороговоркой. На этот вопрос ответила Йоко: «Многие женщины «гуляют» потому, что лишены возможности самовыражаться каким-то иным образом. У меня полно работы. У меня помимо работы есть Джон, так что почти не остается времени на что-то другое. И поскольку я так много сил отдаю работе, я всегда беспокоюсь, не мало ли времени мы уделяем друг другу».
Джон ответил по-своему: «Раньше, еще до нашего знакомства, в сексуальном плане мы были индивидуалистами. Это похоже на то, как если бы ребенок с полными карманами денег попал в кондитерский магазин и ел бы все подряд. При желании так можно прожить всю жизнь. Но какого черта? Мы вот предпочитаем все время проводить вместе и углублять наши взаимоотношения. Нам вечно не хватает времени…»
Шехтер затронул деликатный вопрос об уходе Джона из радикальной политики. «Кажется, вас не видели в недавних немногочисленных акциях?» - «Вы правы, - ответил Джон. - Именно в немногочисленных акциях… Когда об этом заговорила пресса, произошло то же самое, что и с «Битлз». Все говорят: ах, вот вы теперь чем занимаетесь! Пожалуйста, продолжайте в том же духе, чтобы мы привыкли к вашему нынешнему имиджу! Слушайте, мы же живем, развиваемся».
У Джона тем не менее не нашлось сколько-нибудь убедительного объяснения, почему он «развивается» прочь от «новых левых». Шехтер переменил тему: «Вы что-нибудь сочиняете сейчас?» - «Сейчас - ничего! - отрезал Джон. - Я, знаете ли, либо сочиняю, либо не сочиняю. Я не хочу превращать это в ремесло. Иначе можно просто загубить музыку. Это как после школьных экзаменов не можешь раскрыть книжку - тошнит. Всякий раз, когда я беру в руки гитару, я понимаю, что получается все то же старье. Я хочу немного передохнуть».
Он не смог признаться, что провал альбома «Однажды в Нью-Йорке» иссушил в нем творческую энергию. И продолжал: «В моем первом сольном альбоме участвовал Джордж. Или Ринго? Да, Джордж был в «Вообрази себе». Он даже не мог теперь припомнить, как создавал свои лучшие произведения!
На помощь пришла Йоко, заметившая, что Джон не из тех музыкантов, что штампуют один альбом за другим и не могут подумать ни о чем другом. «Очень жаль, что люди мыслят стереотипами. Вот Джон бросается в какое-нибудь новое дело и смотрит - что из этого получится…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124