Зная, что Италия находится накануне объявления войны Австрии, она, однако, упустила благоприятный момент весною 1915 г., когда в руках русских были самые важные карпатские высоты и когда ее выступление совместно с русской армией могло бы спасти положение. Успех военных действий перешел на сторону Германии, и чем дальше отступали русские, тем менее была расположена Румыния бросить перчатку центральным державам. Но, помимо военных вопросов, переговоры о политическом соглашении, ценой которого она хотела вмешаться, затянулись на целые месяцы. Братиано требовал Прут и Тиссу, как свою будущую границу, что означало включение в состав Румынии Буковины и Баната.
С точки зрения своих национальных интересов Россия сильно противилась отдаче Румынии всей Буковины и, как и союзники, не хотела расширить ее границ до самого Белграда, обещав ей весь Банат. Но необходимость - суровый учитель, и мы не могли рисковать тем, что Румыния разрешит Германии перевозить через свою территорию военные припасы туркам. Сазонов первый сделал уступку, согласившись отдать ей большую часть Буковины, а затем, поддавшись настояниям союзников, он уступил в вопросе и о Банате. Последняя уступка послужила поводом к некоторым условиям, выставленным сэром Э. Греем с целью охраны интересов Сербии и защиты ее столицы, а также к соглашению, что союзные державы компенсируют Сербию, облегчив ее об'единение с Кроацией, если последняя согласится. Далее Сазонов поставил условием, чтобы Румыния выступила в течение пяти недель. Братиано отказался от этого условия. Он соглашался заключить политическое соглашение на вышеприведенных основаниях, но настаивал, что дата выступления должна зависеть от военного положения, и что условия этого выступления должны быть закреплены военной конвенцией.
Военное положение в конце июля было действительно таково, что Братиано был прав, говоря, что выступление Румынии в данный момент повело бы к большому несчастью для нее. Если бы нам удалось завербовать Болгарию на нашу сторону, положение было бы иное: ее вмешательство так улучшило бы дело, что Румыния могла бы решиться на риск выступления. С другой стороны, уверенность в совместном выступлении Румынии облегчила бы значительно наши переговоры с Болгарией. Но мы, как говорил мне Сазонов, вращались в заколдованном кругу. Мы, по его словам, все время старались удовлетворить всех, и это нам не удавалось, потому что, удовлетворяя одно из Балканских государств, мы оскорбляем другое. Мы поэтому должны были решить, которое из них окажет нам самую существенную поддержку, и которое своим присоединением к неприятелю представит для нас наибольшую опасность. Греция пользовалась всяким предлогом, чтобы избежать необходимости помочь Сербии, и поэтому нельзя было надеяться на ее помощь, но если бы она перешла на сторону Германии, ее берега были бы открыты для союзного флота. Сербия, с другой стороны, никогда не заключит договора с центральными державами, и, если бы она не начинала наступления на Австрию, это тоже не имело бы для нас большого значения. Единственным важным фактором была Болгария. Форсирование Дарданелл было вопросом жизненного значения для России и по политическим и по национальным основаниям, и помощь болгарской армии значительно облегчила бы исполнение этой задачи. Он уверял поэтому, что мы должны сконцентрировать все наши усилия, чтобы обеспечить себе эту помощь, даже с риском оскорбить другие государства.
Британское правительство с самого начала учло важность помощи Болгарии, но, несмотря на свои неутомимые усилия, ему не удалось убедить правительства Белграда и Афин в необходимости пожертвовать кое-чем, чтобы заручиться ею. Греция отказалась отдать Каналу, Сербия заявила, что она не может уступить национальной территории без согласия Великой скупщины, которую невозможно было созвать из-за войны. Румыния, с другой стороны, соглашалась на уступку, при известных условиях, Добруджи и Балчика. Во время этих переговоров сделалось очевидным, что помощь Болгарии можно купить не меньшей ценой, чем уступкой ей так называемой бесспорной зоны в Македонии. Эта зона по Сербо-болгарскому договору 1912 года была признана болгарской, но после второй Балканской войны отошла к Сербии по Бухарестскому миру.
В конце июля было решено, по предложению сэра Эдуарда Грея, что представители союзников в Белграде должны настоятельно посоветовать Сербии согласиться на эту уступку по окончании войны взамен немедленного выступления Болгарии. Они должны были добавить, что союзники обещаются обеспечить Сербии такую обширную компенсацию, которая вполне удовлетворит ее политические и экономические стремления и гарантирует ей сохранение ее территориальной границы с Грецией. С целью придать больше веса этому совету, я получил инструкции испросить аудиенцию и указать его величеству, чтоб он напомнил принцу-регенту, что он в начале войны передал судьбу Сербии в руки царя, и что весь успех войны подвергается опасности, если сербское правительство откажет в нашем требовании.
28 июля царь принял меня в аудиенции, и после того, как я об'яснил ему положение вещей, он сказал, что вполне понимает значение помощи болгарской армии для успеха наших операций в Дарданеллах. Но он не может, однако, послать такой телеграммы принцу-регенту. Совершенно верно, что мы начали войну из-за Сербии, но Сербия была нашим союзником, и мы не очень хорошо с нею обращались. Мы, не спросившись ее, пожертвовали некоторыми ее очень важными интересами с целью удовлетворить Италию, а теперь мы собираемся отдать Румынии Банат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134