Зинаида Федоровна была настоящей женой командира. Ни разу не слышал я от нее жалоб или сетований на трудности, хотя приходилось нам жить и в землянках. Она и скромное жилище умела устроить так, что к нам, как говорится, на огонек всегда собирались однополчане. Беседовали, спорили, обменивались впечатлениями о прочитанных книгах, о просмотренных кинофильмах. Каждый, кому доводилось служить в отдаленных гарнизонах, знает, как это важно и нужно - иметь дом, где тебя встречают с радушием - жданный ты гость или нежданный. Сам я на такие вещи не мастер, но жена сделала наш дом открытым для всех, кто хотел товарищеского общения.
Около четырех лет прослужил я в 107-м стрелковом полку в Забайкалье, в таежной деревушке. Как-то прислали нам из штаба округа толстую книжку программу экзаменов в Военную академию имени М. В. Фрунзе. Пролистал я программу и усомнился. Математика, физика, химия в таком объеме, что вряд ли мне по плечу. А Зина говорит: "Надо тебе готовиться". Установили мы с ней жесткий режим занятий: в будни - по два часа, в субботу - четыре, в воскресенье - шесть, отпускные поездки отменяются. Более двух лет провел я в этом режиме. Большую помощь оказали мне бойцы-одногодичники, среди которых были и кандидаты наук. В 1933 году сдал экзамены сначала в штабе дивизии, затем в штабе Забайкальской группы войск. Послали меня с несколькими товарищами в Москву, в академию.
Экзамены в Москве были очень трудными. За 45 дней нужно сдать 17 предметов. Экзамен по географии принимал преподаватель с ромбом в петлицах. Я его сразу узнал, но, разумеется, промолчал. Беру билет. Первый вопрос Саратовская область, второй - по зарубежной географии. Подготовился и, когда подошла очередь, вышел к карте. А преподаватель смотрит на меня и спрашивает:
- Из каких краев к нам прибыли?
- Из Читы.
- Давно в армии?
- С девятнадцатого года, но был перерыв по болезни.
- А службу начали в Чите?
- Нет, в Иркутске.
- В каком полку?
- В восьмом Иркутском стрелковом.
- А, случаем, не помните, кто был командиром полка?
- Вы, товарищ Карпицкий. У меня сохранился документ с вашей подписью.
Показал ему справку, в которой сказано, что я уволен из армии в апреле 1920 года по болезни и несовершеннолетию. Прочитал он и даже растрогался. Да и я тоже. Но воспоминания воспоминаниями, а экзамен экзаменом. Получил я по географии четверку, пошел дальше. В общем, набрал необходимое количество баллов, приняли на первый курс.
Проучился месяцев шесть, вдруг вызывают к начальнику факультета. Он сообщил, что есть приказ, по которому меня переводят на другой факультет специальный. Я, конечно, сразу же попросил оставить меня на общевойсковом факультете, он ответил: "Пишите рапорт начальнику академии". Написал и сгоряча, по молодости, переборщил. По рапорту выходило, что нет для меня воинской службы, кроме строевой, командирской. Писал, как думал.
Вызвали меня к начальнику академии Борису Михайловичу Шапошникову.
- Что же вы, голубчик, отказываетесь? - спросил он.
- Товарищ начальник академии, я хочу быть строевым командиром.
- Это хорошо, - заметил он. - Однако слово "хочу" не совсем уместно, когда приказ уже отдан.
Он, начальник академии, объяснял мне элементарные основы воинской этики, а я этого не понял. Не осознал еще в ту пору, что дружелюбный тон старшего начальника, его желание убедить тебя вовсе не означают разрешения возражать. И, хотя никаких других доводов, кроме "хочу быть строевым командиром", у меня не нашлось, я продолжал отказываться.
Ну как реагировал бы на такое поведение старший начальник, окажись на месте Бориса Михайловича Шапошникова кто-то менее терпеливый, с меньшим педагогическим опытом?? Вероятнее всего, скомандовал бы: "Кругом! Шагом марш!" Но Борис Михайлович прежним спокойным тоном сказал:
- Это приказ наркома обороны. Отменить его я не могу. Значит, у нас с вами два выхода: либо переходите на другой факультет, либо возвращаетесь в свой полк. Ступайте, голубчик, в приемную, остыньте, подумайте. А когда подумаете, приходите. Даю вам час на размышление.
Хаос был в моих мыслях, пока я сидел в приемной. С таким трудом попал в академию, так все было здесь интересно, нужно, каждый день приносил такое удовлетворение, и вот... Но посидел, остыл и понял, что веду себя неправильно. Надо продолжить учебу. А строевым командиром я все равно буду. С тем и вернулся в кабинет.
- Правильно! - ответил Борис Михайлович. - Будете. А знание английского и японского языков не помешают. Есть очень верная пословица: человек живет столько жизней, сколько языков он знает. Ступайте, учитесь.
В ноябре 1936 года, на полгода раньше срока, мы сдали государственные экзамены, защитили дипломные работы. После окончания академии я опять получил назначение в Особую Краснознаменную Дальневосточную армию - на этот раз в Приморье, на берега Уссури, - на должность помощника начальника оперативной части штаба 66-й стрелковой дивизии. Незадолго до этого были введены новые воинские звания, мне присвоили звание старший лейтенант.
Первый день в 66-й дивизии начался для меня с ответственного поручения. После того как я представился командиру дивизии комбригу К. И. Петрову, он сказал:
- Вы у нас первый с академическим образованием, вам и карты в руки. Разработайте тыловое дивизионное учение. Срок - четыре дня.
В срок я уложился. Помог мне начальник штаба дивизии Александр Сергеевич Ксенофонтов. Мы с ним как-то сразу понравились друг другу, подружились и дружбу эту пронесли потом через все испытания Великой Отечественной войны. Комбриг Петров просмотрел составленный план тыловых учений, утвердил его и приказал мне возглавить штаб руководства учениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75